Мост

У моего любимого яблочного пирога, который я жевал с заторможенностью зависшего студента, почему-то был вкус, напоминавший одновременно картофельное пюре и что-то похожее на запеченную морковь. Эта странность вдруг вспыхнула тихой яростью и заставила меня начать пережёвывать пирог, бывший сейчас странным предмет в моих руках, похожим на треугольную капусту, с неистовством голодного медведя. Сделав несколько яростных укусов, вместе с пирогом-капустой я откусил язык. Довольно существенную его часть надо сказать. Сразу же выплюнув, мгновенно начавший засыхать, язык, я попытался произнести что-нибудь. К моему удивлению, говорил я как ни в чём не бывало. Как будто вовсе не требовался для этого синий свёрнутый мешок, валявшийся на полу. Я почему-то был уверен, что этот предмет — мой язык. И только насмотревшись на странный комок, бывший моим языком, несколько минут, я вдруг неспешно изумился: почему мне совсем не больно? После нескольких поначалу не очень удачных попыток пораскинуть мозгами я пришёл к мысли, что я сплю. Сомнений в том, что у меня осознанное сновидение, оставалось всё меньше.
Попытавшись закрепить эту мысль как можно надёжнее и, уже пожелав не проснуться в ближайшую минуту, я быстренько составил план развлечений на эту ночь. Как ни странно, сделать это было не так сложно. Как только, я осознал, что нахожусь внутри сна, мозжечок словно включил максимальную скорость на коробке передач моей подкорки – мысли стали чётче, я начал видеть все несуразности, окружавшие меня, такие как деформированные предметы, однообразный синий туман повсюду или некомфортный паралич. Который, к моей радости, практически исчез.

Первым делом я решил наведаться к Наташе. Она самое прекрасное создание, когда-либо ступавшее на порог нашей фирмы. Наведаться, честно говоря, не совсем подходящее слово. В реальности она и в сторону-то мою не посмотрит, и мои «наведывания» ей совсем не нужны. Так что если она и сейчас, в моём сне, будет такой же недотрогой, я просто возьму своё силой.
Найти Наташу оказалось непосильной миссией. Пробежав по всем доступным офисным пространствам, я так и не смог найти её. Я хотел уже было приступить ко второму пункту моего плана, как вдруг меня осенило, что я наплевал ещё не на все рамки приличий. Я не смотрел в туалете. Ходить, кстати, до нужных помещений мне практически не приходилось. Так что, как только мне понадобился женский туалет, его дверь оказалась рядом с местом моего нахождения. Твёрдое осознание того, что я сплю, полностью лишило меня всякого стыда, и штурм двери в дамской уборную оказался простейшей задачей, не смотря на то, что рядом находились некоторые мои коллеги, до которых мне разумеется не было никакого дела. И откуда они взялись в моём сне — хочу найти Наташу, а натыкаюсь на ненавистные морды.

Распахнутая дверь в помещение, где пудрят носики и поправляют чулочки, преподнесла небольшой сюрприз: оказалось, что это была вовсе не уборная, а выход на самую крышу здания. Практически смирившись с тем, что мне не найти мою Наташу, я решился на внеплановое развлечение – насладиться полётом и узнать какого это – прыгать с крыши во сне. Направляясь к её краю, я бросаю взгляд на старую коробку от холодильника, забравшись в которую, сидел Пётр Васильевич, мой начальник, насвистывал какую-то попсовую мелодию, и, высунув руки в проделанные в коробке дырки, поливал из чайника клумбу с неизвестным мне видом цветов – нашёл наконец человек себе достойное применение, и подход-то какой правильный выбрал.

Решив не заострять внимание на Петре Васильевиче, я подошёл к краю платформы. Платформа… Я же был на крыше?! Опять телепортация, на этот раз совсем не желанная для меня. Платформа междугородних поездов. Мне теперь электричку что ли ждать стоять? Или дождавшись, под поезд броситься – посмотреть что будет. Не удалось с крыши сигануть, так хоть тут острые ощущения испытаю. Не успел я об этом подумать, как заметил приближающийся состав. Чувство нервозности впервые за этот сон охватило меня с небывалой силой, мондраж мгновенно достиг апогея, и в этот момент я решил ещё раз удостовериться, что я сплю: закрыв рот и плотно зажав нос руками, я попытался сделать глубокий вдох. Получилось. Легко. Точно сплю.
Тем не менее поезд начал притормаживать. Ну конечно! С какой стати ему проходить мимо остановки. Хотя почему бы поезду из моего сна немного не нарушить правила – я понять не мог. Казалось, что финальные движения электрички и люди, которых я видел в её окнах, двигались в режиме перемотки. В этом же темпе они сходили с поезда и, не обращая никакого внимания на меня, проходили мимо. Но вдруг, кто-то словно нажал на кнопку «плэй», пассажиры начали двигаться в режиме нормального времени, или точнее в режиме нормального времени внутри сна, так как их движения по-прежнему были немного странными. Вдруг, один из прибывших подошёл прямо ко мне и начал говорить по-французски. Это был высокий, немного худощавый мужчина лет тридцати. Его радостный вид говорил о том, что он несказанно рад, можно сказать даже счастлив встрече со мной. То же самое можно было сказать и про меня. Я уже долгое время учу французский, и всегда любил продемонстрировать носителям столь прекрасного языка, мои способности. Мы обменялись несколькими банальными фразами, также я узнал, что он прибыл в наш город работать сварщиком. А профессия это, по его словам, очень востребованная и уважаемая у него на родине. Ничуть не желая отпугнуть своего собеседника или вызвать его «телепортацию», я не спорил и соглашался со всеми его словами. Как вдруг количество непонятных мне фраз начало расти в геометрической прогрессии. Я пытался было переспрашивать, но тщётно. И ведь понятно было, что он продолжает говорить по-французски, вот только что – понять стало практически невозможно…

Передо мной стоит Настя, моя младшая сестра. Всё бы ничего, да только последний раз я видел её лет пятнадцать назад, а она так и не изменилась. Четырнадцатилетняя девочка в синем платье и с бантиками на голове походила на пионерку. Я не раз видел во сне умерших родственников и знакомых, или просто потерянных людей из прошлого, но обычно у меня не возникало желания задавать им вопросов вроде «Где ты сейчас?», или «Ты в раю?», или «Где мне найти тебя?». Этому просто не удавалось придавать существенное значение во сне. Но не сейчас. Сейчас я чувствовал, как колотилось моё сердце, чувствовал, что это именно моя Настя, никаких странностей или деформаций. Я всеми силами стараюсь не потонуть во сне, всячески поддерживаю себя мыслями, молюсь о том, чтобы не проснуться прямо сейчас.
— Привет.
— Привет, — отвечает она, переводя взгляд то на меня, то на окружающие предметы, я же не обращаю внимания даже на Петра Васильевича, который пасётся неподалёку. В данный момент мне явно не до него.
— Мама наверно уже заждалась, где ж ты так долго бродила? – боясь спугнуть Настю, я решил избегать вопросов «в лоб».
— Мама заждалась? Очнись, мне 30 лет, я не первоклашка уже, — выдаёт Настя и швыряет что-то скомканное в Петра Васильевича. Теперь я вижу – он ковыряется в мусорном баке.
Хороший результат достигнут всего одним наводящим вопросом. Теперь я знаю, что Настя жива. Точное попадание в реальный возраст возводит ощущение радости, а вместе с тем и тревоги и необъяснимости до предела.
-Кстати, Нась — решаюсь не затягивать, — я твой номер потерял. Напомни, а? — попробую запомнить номер телефона, и позвонить когда проснусь.
-Ну ты как обычно, — поведя глазами и слегка ухмыльнувшись, но почти без злобы сказала она, — ну записывай что ли.
— Нась, я без телефона сейчас, ты диктуй — я запомню, — занервничал немного, глупость сказал, так можно и «спугнуть» её.
Не успел я так подумать, как она написала номер на клочке бумаги и протянула мне. Трудно было поверить в происходящее, но моя радость была не долгой. На бумажке был записан слишком длинный набор цифр. Вроде тринадцать. У неё что китайский номер что ли? Я бросил взгляд на Настю, думая, что делать дальше, а когда вновь посмотрел на листок, там уже был явно другой номер, и цифр стало меньше. Ну конечно, мы же во сне, вот я дурак.
— Как на работе? – засовывая бумажку в карман, спрашиваю я.
— Отлично! Вчера наконец открыли магазин…

***

Когда я открыл глаза, казалось, что меня взял такой паралич, которого я никогда не испытывал даже во сне. Прокручивая события сегодняшней ночи вновь и вновь, я пришёл к следующему выводу: Настя открыла цветочный магазин, о котором грёзила с самого детства вплоть до своего исчезновения. Но главное – она жива и, возможно, где-то неподалёку.
У меня не составило особых трудов найти информацию о недавно открытых цветочных магазинах. А к моей радости позавчера было зарегистрировано открытие только одного из них. Территориально он где-то в часе езды от меня, и странно, что если Настя действительно живёт где-то здесь, то почему мы ни разу не пересеклись за всё это время.
Отгоняя ненужные мысли, я взял в руки телефон и набрал номер магазина. Кажется, это были самые длинные гудки в моей жизни, в течение которых я успел несколько раз воспроизвести в голове сегодняшнюю встречу с Настей. Также я думал о том, что скажу ей, если она возьмёт трубку, смогу ли я заговорить если узнаю её голос. Конечно, я на это не очень надеялся и готовился осторожно произнести: «Здравствуйте. Можно Анастасию Михайловну?», как монотонные гудки вдруг стихли.
-Алло?…

***

Вечером, неся домой букет синих гортензий, я впервые за день вспомнил, о других событиях сна, не связанных с сестрой. Вспомнил француза. Интересно, те непонятные фразы в конце нашего с ним диалога, действительно что-то значили, или это был просто набор звуков, имитирующих французский. Может быть сегодня ночью у меня будет возможность узнать у него. Но в любом случае, словарь французского перед сном я полистаю.