В ЛАБИРИНТЕ СНОВ.
«1»
Ее сны оживали, и так было всегда.
Первых видений она не понимала. Жизненный опыт ребенка позволял опознавать лишь привычные образы, а прочие картинки казались размытыми-лишенными смысла, хотя позже мама рассказала ей о дежавю. Сказанное многое объяснило — раз уж есть французское словечко, гуляющее по миру, значит не одна она такая…
«2»
Утро для большинства людей радужно.
Редкий типаж, потягиваясь в постельке, не радуется крылатому «мудренее».
В рождении очередного дня есть свежий ветер первого вздоха, уносящий странные ночные картинки.
Памятливые человеки во все времена разгадывали истину ночи, усердно просеивая-отделяя ее от невнятных образов.
На свет явились целые справочники, но возиться с ними занятие неблагодарное: все радуются хорошим снам и ничего не хотят знать о плохом. К тому же самый честный переписчик обязательно добавляет что-нибудь свое.
Много времени утекло с той поры, как был разгадан и опознан первый сон, однако мир вещей понемногу возобладал над этим загадочным пространством.
Образность теряла значимость на фоне простенького дежавю родом из Франции. Истина — отсекалась, мешались значения, и снам оставалась лишь иллюзия невинной игры. Однако не все невинные игры — невинны, да и несколько простых правил никому еще не вредили.
Бывая в гостях у бабушки, девочка слушала истории. Она узнавала дни пустых снов и ночи особых образов, верность толкований и время для пересказа ночных историй
— Не делись плохим сном до обеда, как бы ни хотелось, — поучала внучку старушка, всматривалась в глубину карих глаз и удерживая ладонь девочки.
Когда малышке исполнилось десять, она поделилась с бабушкой маминой историей о дежавю. Та помолчала с минуту, а после рассказала странную историю.
Именно тогда девочка научилась узнавать неслучайности и отслеживала еле уловимые связи событий-снов. Печальная участь женщины из бабушкиного рассказа, утерявшую в пустой суете жемчужину истины — покоя теперь не давала.
Шли дни, сливаясь в невидимый поток, а миры девочки множились, обогащаясь бабушкиными историями.
Хотя внешне ничего не менялось, но иногда мать с удивлением смотрела на дочку и взрослые книги в четырнадцать. Правда девочка не чуралась сверстников, вот только иное слово или поступок выдавали её заботливо хранимый мир.
«3»
Иные тайны – штука неспокойная и нечто прорывалось иной раз на внешнюю сторону. Иногда девочка советовала даже взрослым, а те с немым удивлением понимали: этот почти ребенок с недетским взглядом снова оказался прав.
Одноклассники ее побаивались, а старая цыганка из бабушкиного подъезда задумчиво глядела на нее при каждой встрече.
Однажды она позвала их по-соседски в гости.
Цыганская квартира и многоголосье смешали в голове у девочки многое.
Она никогда не думала, что они могут быть православными, и с удивлением рассматривала закопченные иконы над лампадой в углу.
Старуху звали Пана, и негласная власть в семье принадлежал ей.
Внуки, выскочившие в коридор, подхватили гостью, и утащили в свою комнату, оставив Пану с бабушкой на кухне. Девочка с удивлением рассматривала небольшую библиотеку своей ровесницы и разбросанные по столу карты.
— Давай я тебе погадаю, — предложила чернявая внучка, с интересом заглядывая в чуть раскосые карие глаза гостьи.
— Я многое знаю и так, — отвечала та, вспоминая нынешний сон на вторник.
Отыскивая утром значение увиденного пестрого табора, она сообразила лишь сейчас — сон вторится.
Глядя на руки цыганки, ловко управляющейся с картами, и на выжидательно застывшего с открытым ртом младшего брата, девочка вспоминала нюансы ночного видения.
— Может, ты знаешь и что упадет? — смеялась цыганка, открывая крепкие белые зубы.
— Может, и знаю.
— Говори, — настаивала та.
— Неприятности, — тихо произнесла гостья, — Неприятности и нечаянный разговор.
Сказала и прислушалась к себе, понимая — не ошиблась.
— И что делать? — выложила на ковер цыганка первую карту даму бубей, — Ну чем дело кончится?
Удивления в ее голосе не было.
— А дама что значит?
— Это ты, — ответила маленькая гадала, — А это у тебя на сердце.
С этими словами, сняв колоду, она перевернула карту.
Там оказалась семерка пик.
— Неприятности, — подняла глаза цыганка, — Как ты узнала?
«4»
— Это моя старая приятельница, — сказала бабушка уже дома, — Но мы несколько лет были в ссоре из-за ее невестки.
— А зачем она нас позвала?
— В той ссоре виновата не я. Она просила прощения и… все время расспрашивала о тебе.
— А что со мной?
— Она кое-что видит, как немногие из сегодняшних людей. Ты напоминаешь нам о днях нашей молодости, когда оркестр в городском парке был событием, а домашний телефон невиданной роскошью.
— А телевизор?
— Только радио, — смеялась бабушка, добавляя громкости на допотопном приемнике, — Теперь это называется радиоточкой. Сейчас вообще все по-другому, а когда я уйду, и ты станешь бабушкой сама, мир будет вообще неузнаваем.
— Скажи мне, а как я буду без тебя? — прижалась к теплому плечу внучка.
— У тебя будут дети-муж, и ты пройдешь эту дорогу, как шли другие. Потом за тобой придут…
— Придут?
— Приходят за всеми, вот только не каждый ждет. Важно одно — насколько ты готова встретиться-принять её. Ты же многое понимаешь лучше подруг?
— Да.
— Так и здесь: её с нетерпением ждут неизлечимо больные или уставшие жить. Это главный момент для каждого. Не всяк сможет твердо глядеть на незваную гостью, приглашая зайти.
— А если не пускать?
— Значит ты не готов. Будет хуже, ведь если она придет со своими тенями, тогда вежливый вопрос: «Мы зайдем?» лишь дань уваженья. Проверка. Войдут все равно — не остановишь.
— Так что же делать?
— Готовиться. Однако если ты чего не успел — все равно приглашай. Есть шанс на отсрочку, но он не для всех – лишь для видящих. У слепых разрешенья не просят.
— А что происходит?
— Катастрофы, убийства — для прочих. К нам приходят, спросив-извинившись, и не надо плакать, когда мы уходим.
— Я все равно буду плакать.
— Привыкнешь. Это будет не скоро.
— А зачем рассказала?
— Зерну нужна почва и время до всходов — теперь встретишь её — не испугаешься.
«5»
Сон следующей ночи был слишком явным.
Снова бабушкин дворик.
Никак не получалось подойти к лавочке около подъезда с тремя неясными силуэтами.
Обязательно нужно было глянуть кто там.
Мир летел мимо маленькой фигурки, обгоняющей пространство — целая вселенная пронеслась мимо девочки, но пятиэтажка ближе не стала.
Утро облегченья не принесло — образы, навеянные бабушкиными историями и маленькой цыганкой — не отпускали. Вчера, во время гадания с первой же карты о неприятностях девочка «увидела», что будет дальше.
Цыганка, сверкая любопытными глазами, лишь интересовалась — что впереди? Потом с удивлением смотрела, как причудливый узор карт «бежит» за словами гостьи.
«Зависит все от меня, — вспоминала она, — Ну и где этот нечаянный разговор?»
Дни шли, но ничего не происходило, а бабушкина пятиэтажка во сне так и осталась недостижима.
Она чувствовала — всё неспроста и с настойчивостью олимпийца пыталась приблизиться, проворачивая виденья.
Подошли выходные, а напряженье не спало. Девочка поняла — неизбежное не минует, и лишь пыталась теперь угадать, с чем оно связано.
Звонила бабушке и приезжала сама.
Шла к ее дому с эффектом легкого дежавю и все ожидала, что тот вдруг начнет отдаляться.
Сон и явь смешались, превращаясь в узел, и девочка лишь чувствовала петлю в руке невидимого палача.
В ночь на вторник она все-таки оказалась рядом с лавочкой бабушкиного подъезда и тремя темными фигурами.
Девочка увидела их со спины.
Женщины.
Темные одежды и черные платки на головах.
Неподвижность
Когда неожиданно одна из них шевельнулась, остальные повторили движение в точности.
«Тени, — вспомнила девочка, — … придет со своими тенями…, — Проплыла в голове история бабушки, — Смерть?»
На этой мысли женщина посередине повернулась, будто её окликнули, и поманила рукой.
Обе тени повторили все жесты, а лица под платками оказались лишь размытой копией хозяйки.
«Да, это я, — звучали в голове слова, — Не хочешь ко мне подойти?»
«Проверка готовности, — вспомнила девочка слова бабушки, — Придут все равно», — и, сжав кулаки, сделала шаг.
«6»
Сон растворился, оставив странный осадок возвращения из гостей.
Девочка лежала в постели и пыталась вспомнить детали, которых сейчас не оказалось — чья-то услужливая рука вымарала все происходящее.
Набрала телефон бабушки.
Молчание.
Тогда, наплевав на учебу, она собралась и без завтрака побежала к остановке маршрутного такси.
Ветер нес по небу стальные облака. Листья деревьев трепетали, выворачиваясь наизнанку и дрожа.
Маршрутки все не было.
Людей на остановке тоже.
«Может, праздник какой», — задумалась девочка, как вдруг подъехало полупустое такси.
Усатый кавказец за рулем равнодушно смотрел на присевшую рядом пассажирку, включил скорость и тронулся
Отогревшись, та набрала телефон еще раз.
Молчание.
К дому бабушки девочка бежала быстрей, чем во сне.
Проскочила детский сад, удивившись отсутствию малышей.
Школьный двор тоже оказался пустым, но разгадывать времени не оставалось.
Вылетев из-за угла дома, она замерла.
Картинка из сна.
Три темные фигуры сидели в одинаковых позах.
Темные одежды. Платки.
Все как во сне.
«Дежавю», — всплыло в голове французское словечко и в этот момент фигуры повернулись.
«7»
Странная штука — сны и немного жаль тех, кто не видит их вовсе. Хотя может, стоит пожалеть себя?
«Да, это я, — прозвучал ответ в голове, — Ты не хочешь ко мне подойти?»
— Зачем ты здесь!? — забывшись, кричала девочка, — Кого ждешь? И почему молчит бабушкин телефон? Оставь нас!
«Подойди! — властно тюкнулась следующая мысль, — И не кричи — мешаешь ждать…»
Дунул порыв промозглого ветра, он пронизал девочку до костей. Повинуясь, она подошла и со страхом рассматривала провалы, мерцающие на лицах теней. Ее колотило.
«Ты не боишься меня? — продолжила женщина, не открывая рта, — Ну говори, что хотела, тебя я выслушаю», — вопросительно подняла бровь она.
— Пускай бабушка живет долго, — произнесла девочка еле слышно, и показалось, что этот слабый звук унес очередной порыв ветра.
Однако темная фигура услышала всё, и скорбную гримасу сменила улыбка.
Она не отвечала, а лишь пронзительно смотрела на девочку и смеялась все громче. Без звука, а хохот звучал лишь в голове.
Тряслись в смехе плечи теней, провожая каждое движение хозяйки.
Дунул очередной порыв, пытаясь сорвать листву с деревьев, и неожиданно ломая картинку, раздался телефонный звонок.
Он лежал, как и вечером, рядом с кроватью и звонил, наигрывая глупенькую мелодию из любимого детского мультфильма о мамонтенке.
Девочка еще не вырвалась из цепких объятий ночи, и пыталась сообразить, что же на самом деле произошло. На улице ветер из ее сна трепал деревья, а по небу плыли тяжелые тучи.
«Бабушка», — вспомнила она и взяла трубку.
«8»
Похороны были тяжелыми.
Собравшиеся на вынос родня-знакомые в квартире не помещались, толкаясь в прихожей.
Наконец гости потянулись «цепочкой» на выход, унося венки-цветы, а вместе с ними из квартиры упокоившейся старой цыганки Паны ушли ее давняя подруга-соседка вместе с неожиданно повзрослевшей внучкой.
г. Иркутск.