Отводя в половину восьмого утра старшего сына Тихона в школу, я первым делом, выходя из дома, смотрю в небо: есть ли там звезды?
Я та еще домоседка, лишний раз меня из дому не вытянешь, и это меня вполне устраивает. Не нужно выбегать из дому засветло, стремясь на работу, и торопиться обратно затемно, возвращаясь с нее. Я второй раз замужем, у меня двое детей – отпадает необходимость гулять поздним вечером, взявшись с возлюбленным за ручки, — спасибо, это я уже проходила.
— А правда же, звезды похожи на амебы? – спрашивает пытливый Тихон.
— Это чем же? – удивляюсь я.
— Ну, амебы одноклеточные, и звезды издали выглядят как одинокие клеточки.
— У амеб есть ложноножки, — хмурюсь я.
— А у звезд – лучики как ложноножки! – настаивает Тихон.
— Амебы размножаются делением, — не сдаюсь я.
— Так и звезды, может быть, размножаются делением. Просто мы спим и не видим…
Ни к чему спешить на посиделки, устроенные подругами, по неосвещенной дороге, — ну еще бы, все фонари в нашем захолустье давным-давно похожи на разбитые куриные яйца, — запинаясь черт знает обо что: то ли об упавшие с дерева ветки, то ли об выщербленный асфальт, только ради того, чтобы в очередной раз услышать тягомотное перечисление заурядных бытовых проблем.
— А Млечный Путь похож на след от слизняка! – не унимался Тихон.
— Фу… — поморщилась я.
Тишка засмеялся. Мы как раз переходили дорогу – единственный ярко освещенный участок пути, я посмотрела на довольного своей шуткой сына – он улыбался во весь рот, в глаза бросалась пара крупных верхних зубов с заметной щербиной между ними. Я в который уже раз упрекнула себя, за то что до сих пор не сводила его к ортодонту. С детства неприязненно относилась к врачам из-за их униформы и одинаково равнодушных лиц.
— След слизняка, — повторил Тишка, мотнув головой. – А как размножаются слизняки?
— Вроде бы, яйца откладывают, — мои познания в биологии с каждым годом, отдаляющим меня от школы, становились все скуднее.
— Как курицы?
— Как… гм. Ну, пусть как курицы.
Я посмотрела на зажигающийся свет в окнах домов и подумала, что у меня, в принципе, нет нужды даже смотреть в окно, чтобы лишний раз взглянуть на небо: звезды, как и мои соседи по подъезду, всегда все на своих местах. Иной раз в привычную картину звездного неба вносят разнообразие мерцающие перемещающиеся огни самолета, но и это сродни соседским гостям, поздним вечером с топотом, грохотом, а иногда и руганью расходящимся по домам.
— А у них бывают коконы, как у гусениц?
— Бывают, но не как у гусениц. Гусеницы прячутся в коконе, чтобы превратится в бабочек, а слизни – чтобы засуху пережить, — уже с большой неохотой отвечала я, будучи не вполне уверенной в своих ответах. К счастью, до школы было уже рукой подать, и я поторопила Тишку, чтобы отвлечь его от этого разговора.
Единственным моим хобби, позволяющим отвлечься от внешнего мира, стало написание рассказов. Чтобы хоть как-то поддержать меня, Сергей, мой муж, нашел для меня конкурс рассказов о сновидениях на каком-то сайте.
Быстренько состряпав рассказ, основанный на реальных сновидениях, я отправила его на конкурс. Несмотря на безграничные возможности для фантазии, щедро предоставленные нам администраторами сайта, мой рассказ получился мрачным и особых надежд я на него не возлагала. Собственно, вот он:
«Хроника одного нашествия
Это был самый что ни на есть обычный день. По крайней мере, не было ничего необычного в том, как он начался.
Заметив, что я проснулась, Наташа Загваздина, основная зачинщица всяких пакостей в нашем девичьем корпусе, чья кровать располагалась рядом с моей, округлив карие глаза, прижала палец к губам:
— Чшшш!
Я недоуменно посмотрела на нее, пытаясь спросонья сообразить, что она опять затеяла. Долго гадать мне не пришлось: со стоящей напротив меня кровати раздалось журчание, которое дополнилось звуком капающей, а затем и стекающей струйкой на пол воды.
Палата зашлась смехом. Девочка напротив меня вяло проснулась, приподняла помятое лицо, посмотрела на нас невидящим взглядом, потом ощупала себя под легким одеялом, — все мы видели, как медленно и неуверенно передвигались ее руки, словно она внезапно ослепла.
Девочка села. Неуклюжая, полная, спустила ноги с кровати, ссутулилась и тихо заплакала, глядя в пол. Остальные девчонки, как будто ничего не случилось, поднялись и, оживленно болтая, начали одеваться. Смотреть на плачущую было неуютно, я отвернулась. Я даже не знала, как ее звали, хотя мы жили в одной палате уже вторую неделю.
— А что случилось? – тихо спросила я Наташу.
— Я в одном фильме видела, как спящему человеку опустили руку в банку с водой и он во сне обоссался, — озорно блестя глазами, поведала мне Наташа и кивнула головой на кровать плачущей.
Я присмотрелась: на тумбочке рядом с ее кроватью стояла опрокинутая банка, вода все еще по каплям стекала на пол, так же, как и продолжала капать с матраса, лежащего на кровати, примерно с самого его центра.
— Нельзя же так, — прошептала я осуждающе.
— Ой, да ладно! – воскликнула Наташа. – Подумаешь!
После завтрака нас отправили исполнять трудовую повинность – сбор урожая слив. На сбор сливы нас водили регулярно, так что за десять дней, проведенных в лагере, мы уже успели ее возненавидеть. Кое-кто, думаю, даже на всю жизнь: в первые же дни некоторые из ребят, падких на дармовое угощение, переели этих фруктов (а особо падкие так и вообще ели их, не моя, снятые прямо с деревьев) и промучились от расстройства пищеварения.
В общем, да, это был самый что ни на есть обычный день. До обеда мы работали, все послеобеденное время, вплоть до самого вечера, принадлежало только нам. Мальчики играли в футбол и курили за туалетом, девочки флиртовали с мальчиками, а вожатые… бог его знает, чем они вообще занимались, эти наши вожатые.
Когда приблизилась ночь, воздух по-прежнему был душным, давящим. В небе взошла полная луна, среди вечернего июльского зноя она казалась далеким замерзшим озером. Ледяным озером. С вмерзшими в него рыбами. Я зачарованно разглядывала их силуэты.
Вожатые на скорую руку организовали дискотеку. На небольшой пятачок танцплощадки выскакивали наиболее смелые и раскованные из нас, словно на клумбе в один момент распускались экзотичные цветы.
Одним из таких цветов, разумеется, была и Наташка. Она безо всякого стеснения дрыгала худыми ногами в самом центре танцующих, я с завистью наблюдала за нею из-за можжевельника, бессознательно теребя и срывая его мягкие игловидные листья.
Неожиданно произошла заминка: в круг танцующих ворвался мальчишка лет десяти, чуть младше нас – сын одной из вожатых. Он тыкал пучком помятого букета в грудь Наташке и сбивчиво признавался ей в любви на глазах у всех.
К толпе подростков подбежала его мать, в этот момент мальчишка разревелся. Вожатая бережно взяла его за руку и увела в сторону своего корпуса.
— Лунатик! – отмахнулись мальчишки и рванули в сторону туалетов обсудить событие.
Недовольные вожатые нехотя уносили аппаратуру, подростки расходились по корпусам. Наташка отшвырнула куда-то в темень помятый букетик и побрела прочь от корпусов, в сторону футбольного поля. Я безотчетно пошла за ней. Так мы и шли, пока не наткнулись на оцепенело стоящую рядом с полем ту самую полную девочку, которая все утро проревела в одиночестве из-за глупого Наташиного розыгрыша.
— Ты чего тут? – громко спросила Наташа.
Девочка, не оборачиваясь на нас, указала рукой в сторону поля и прошептала:
— НЛО…
Мы посмотрели в указанном направлении: над полем на высоте метров пяти, или, может быть, десяти, — в темноте сложно было сказать точно, — завис огромный летательный аппарат, похожий на опрокинутый горизонтально светофор. На его корпусе горели разноцветные огни.
— Бежим! – Наташка схватила нас за руки и потащила в сторону нашего корпуса.
Наутро я проснулась с мокрой простыней. И, думаю, не я одна.
***
Я сидела на полу в кухне, под самым подоконником, в темноте, боясь выглянуть наружу. По полу время от времени сновали быстрые узкие лучи, проникающие через окно. Когда лучи исчезали, я облегченно вздыхала, но ненадолго: я уже знала, что расслабляться было нельзя. Меня давно уже искали и, возможно, таких же, как я. И я понимала, что рано или поздно нас наверняка найдут.
По привычке выглянув в окно перед тем, как выйти на улицу, я заметила, что некоторые звезды движутся, составляя в небе геометрические фигуры. Постепенно фигуры усложнялись: в небе, составленные из звезд, плавали, словно голограммы, диковинные рыбы, вращались разноцветные воронки, подражая детским волчкам, взрывались фейерверки – и вновь, словно капли ртути, собирались воедино, чтобы снова взорваться.
— Я их видел, — прошептал вошедший на кухню Сергей, мой муж. Он сел на пол рядом со мной, ударился острым локтем об ножку стола, охнул и обхватил колени руками.
— В лицо? – уточнила я.
— Ну как, в лицо, — замялся он. – У них не было лица. И вообще головы были не то чтобы обугленными, но будто бы раскаленными добела.
— Жарковато у них там, наверное, — произнесла я, вглядываясь в его лицо: в темноте его черты расплывались и сложно было сказать наверняка, действительно ли это он пришел в мой сон. С тех пор, как нас начали преследовать, я готова была сомневаться в ком угодно.
И тут с улицы раздались крики.
— Началось, — я привстала и выглянула: взрывавшиеся фейерверком звезды опадали на землю ядовитой жидкостью. Очарованные зрелищем люди вскрикивали от боли, когда на них попадали капли, и замертво падали на землю.
***
Солнце било в окна нашей просторной квартиры. Сергей сидел у окна на диване, откинувшись на спинку, читая книгу, я перебирала детские вещи.
— Думаю, вот эти пора бы выкинуть, — вслух произнесла я, откладывая протертые добела на коленках джинсы младшего сына Прошки, которые он донашивал за Тихоном.
— Что выкинуть? – из кухни немедленно выглянул шустрый Прошка.
— Прохор, ты доел? – строго спросил Сергей.
— Наоборот, — сухо ответил Прохор и обратился ко мне: — Я из хлебных крошек колобка слепил!
Я присмотрелась: колобок получился слегка вытянутым, с вылезающими там-сям бугорками крошек.
— Это скорее яйцо, — я потрепала Прошку по голове.
— Иди ешь! – повысил голос Сергей.
Прошка озадаченно осмотрел свое творение и нырнул обратно на кухню.
– Ну, я выкидываю, да? – спросила я, оборачиваясь к мужу.
В окно за нами, громоздясь за спиной Сергея, подглядывала летающая тарелка. Точнее, кто-то, находящийся внутри нее. Она была так огромна, что я видела лишь самый ее край, остальное скрывалось за углом дома. Я аж обомлела от такой наглости: впервые НЛО осмелился появиться среди бела дня.
— Они нас нашли! – воскликнула я и, не успев отдать себе отчет в своих действиях, побежала к окну. Сергей от неожиданности вскочил с дивана, книжка выпала из его рук и глухо шлепнулась на пол. Я распахнула окно и без промедления побежала, преследуя незваных соглядатаев.
Летающая тарелка в мгновение ока скрылась за облаками. Пробежав по воздуху несколько метров, я опомнилась и посмотрела под ноги: я стояла в воздухе на высоте седьмого этажа. Я тут же развернулась и побежала по воздуху обратно в квартиру.
Однако окно оказалось закрыто. За ним стоял Сергей и смотрел на меня. Времени на раздумья не было: я прошла сквозь стекло и встала на пол напротив мужа, он стал медленно отступать.
Чем дальше он отступал, тем больше искривлялись черты его лица, словно это было лишь его отражение в воде и в нее бросили камень. Подмена была очевидна. Видимо, меня просто пытались выманить из дома. Я кинулась на кухню: детей там не было.
***
Люди метались по улицам, не понимая, что происходит. И без того потускневшее небо на горизонте местами имело грязно-желтые подтеки. Далеко, но в пределах видимости возвышалось серое сооружение, размером с многоэтажку, по форме оно напоминало яйцо, слепленное неумелыми руками трехлетнего ребенка, с неровностями, выпуклостями.
На ветках деревьев висели черные мусорные пакеты – словно подвешенные кем-то нарочно гниющие коконы исполинских гусениц. Еще пара пустых пакетов, извиваясь от легкого ветра, переползала мне дорогу.
До меня донесся оглушительный треск, отдаленно похожий на раскаты грома. Еще одна подделка? — я завертела головой в поисках источника. Оказалось, треснула скорлупа того самого гигантского яйца. Огромная медузообразная туша, освободившись от скорлупы, медленно передвигалась в моем направлении. Воздух заполнился ритмично повторяющимся скрежетом, какой бывает при вращении заржавевшей карусели.
Я скрывалась много дней. Пряталась в разрушенных домах, подвалах, даже сараях. Перебегала из одного укрытия в другое, едва только замечала, наблюдая через занавешенные окна, увеличившееся на улице количество безликих человекоподобных существ.
Я много раз была свидетелем того, как группу людей уводили обнаружившие их захватчики, но никак не могла понять, как им удается их выследить, куда и зачем их уводят. Пока однажды своими глазами не увидела, как к гаражу, в котором скрывались люди, безликих привел человек с автоматом в руках и проговорил подобострастно:
— Здесь! Точно!
Наставив дуло автомата на дверь гаража, он легонько постучал и уверенно крикнул:
— Свои!
Так все встало на свои места. Он просто не понимал, что, когда всех людей переловят, они, предатели, будут следующими на очереди. Поникших и будто разом обезличенных беглецов вывели из их убежища и повели куда-то.
Следом за ними со сводящим с ума скрежетом проползла медузообразная туша, погребая под собой отстающих. Под ее оболочкой в слизистом чреве, словно тасующиеся карты, появлялись и тут же исчезали человеческие лица.
Я подумала: чем мы можем противостоять этим безликим тварям? Напрашивался единственный ответ: у каждого из нас есть лицо. Каждый из нас против них имеет свое лицо».
Я опубликовала рассказ на сайте впритык к дедлайну и стала ждать результата. Как я уже сказала, особых надежд на этот рассказ я не возлагала. Каково же было мое изумление, когда после объявленных результатов я оказалась в числе победителей! Всех участников конкурса приглашали пятнадцатого декабря в восемь часов вечера принять участие в мероприятии, посвященном сновидениям, на котором будут награждены победители.
Весь назначенный день я была как на иголках. Чтобы хоть как-то отвлечься и не срывать свое нервное возбуждение на домашних, я включила телевизор. По новостному каналу передавали об открытии новой планеты. Ведущие восторженно рассказывали, что астрономы открыли новую планету в ближайшей к Земле звездной системе, а именно – у звезды Альфа Центавра B, которая поразительно напоминает наше Солнце. Но что еще поразительнее, сама планета по массе близка к нашей Земле. Единственное, что позволяет сомневаться в наличии на ней жизни, – то, что она находится слишком близко к своему Солнцу, то есть на ней должно быть очень жарко.
Выйдя из автобуса на конечной остановке едва ли не последней из пассажиров, я замерла: звезды в небе срывались со своих мест и, организованно перемещаясь, образовывали сложные вращающиеся геометрические фигуры. Я отпрянула под козырек остановки. По небу плавали звездные рыбы, их плавники плавно колыхались от космических волн.
Я знала, что будет дальше. Похоже, знали это и еще две женщины, наблюдавшие происходящее рядом со мной из-под козырька. Я вгляделась в смутно знакомое лицо одной из них, высокой, костлявой. Она окинула меня надменным взглядом, но выражение глаз мгновенно изменилось:
— Оля? – ошарашенно спросила она. – Ведь Оля, кажется, да?
— Э… — я не могла припомнить, откуда я могла бы ее знать.
— Наталья, — представилась женщина. – Загваздина Наталья. Ну? – нетерпеливо спросила она.
— Э… — повторила я и спросила наугад: — Одна из победителей в конкурсе рассказов про сновидения?
— Да! – воскликнула она, но тут же поправилась: — Да, но нет. Загваздина Наталья, ну же?? А?
Третья женщина, случайно составившая нам компанию под козырьком остановки, беспокойно засопела и чуть отодвинулась от нас в сторону. Она была полная, в накинутом на плечи разноцветном платке, — ни дать ни взять торговка на ярмарке. Не хватало только ярких румян на скулах.
Я взглянула в небо: там вовсю с огромной скоростью вертелись плоские волчки, назревали прекрасные полные бутоны цветов, готовые вот-вот распахнуться и выкинуть в нас семена фейерверка.
— Ну? – нетерпеливо повторила Наталья, слегка подпихнув меня плечом. – Вспомнила?
— Сейчас начнется, — прошептала я.
Звезды концентрировались в чудные деревья, изгибающие в небе змеевидные ветки, на которых, вместо плодов, на наших глазах набухали огромные коконы. Падающие звезды замирали светящимися шарами над многоэтажками, похожие на множество полных лун. Призрачные звездные амебы передвигались, цепляясь за крыши ложноножками.
Залп последовал через несколько минут. Еще не успевшие ничего понять люди, засмотревшиеся на диковинное зрелище, дарованное им небом за две недели до Нового года, когда их настигла звездная жидкость, стали один за другим падать как подкошенные, вопя от боли и плавясь на асфальте.
— Надо спрятаться, пока еще раз не шарахнуло, — подала голос полная женщина в цветастом платке.
— Куда? – спросили мы с Натальей одновременно.
— Здание сразу за остановкой, — кивнула головой женщина. – Кстати, там нас и должны были награждать…
— Так вы тоже? – догадалась я.
— Да-да, — недовольно скривившись, прервала меня та и шагнула из-под козырька в сторону здания первой. Здание было окружено низкой редкой оградой, даже в вечернем полумраке можно было разглядеть, что ее прутья выкрашены в разные, периодически повторяющиеся цвета. А дорожка, ведущая ко входу в здание, выложена мозаичной плиткой.
В небе взорвались многочисленные фейерверки. Мы поспешили за полной женщиной, — в глазах уже рябило от ее платка, — и буквально ввалились в помещение. Не сказать, чтобы нас там ждали. Единственным встретившим нас человеком оказался высокий смуглый мужчина. Он торопливо подошел к нам и указал рукой на дверь ближайшего ко входу кабинета. Мы переглянулись недоуменно, но вошли. Дверь за нами тут же захлопнулась.
— Что здесь происходит? – спросила заметно побледневшая Наталья. – Что-то как-то не очень походит на творческий вечер.
Кабинет, в котором мы оказались, напоминал большую больничную палату. Голые стены и единственная дешевая картина на стене, на которой был изображен корабль. Благодаря тому, что картина была повешена криво, казалось, что он идет ко дну. Ощущение, что мы в больнице, довершали три раскладушки, стоящие вдоль стен.
— Что делать-то? – продолжала вопрошать Наталья.
— Может, спрячемся? – предложила я и, отметив недоумение во взглядах женщин, объяснила: — На всякий случай.
— Куда? — вытаращила глаза полная женщина. После мороза щеки ее раскраснелись, и она все более напоминала ярмарочную торговку.
— Под кровати, — мрачно ответила Наталья.
И мы спрятались.
Когда в нашу палату зашли двое мужчин, я задержала дыхание, следя из-под кровати за передвижением их черных ботинок. Они остановились рядом с моей кроватью.
— Ну и где они? – спросил один из них.
— Под кроватями, — без раздумий ответил второй. – Спрятались. Мертвыми притворились.
Нас повели по коридору мимо открытых в кабинеты дверей. Возле каждой из них стоял человек, похожий на врача: в белом халате, на вытяжку, с выражением полнейшего безразличия на лице. Когда мы подошли к кабинету с закрытой дверью, она немедленно распахнулась, полная женщина при этом издала короткий всхлип: на пороге вместо человека стояло существо в белом халате, но без лица, с раскаленной добела головой.
Наши провожатые без лишних слов втолкнули женщину в кабинет. Дверь за ней закрылась, но почти тут же открылась вновь. На пороге вместо безликого врача стоял мужчина с лицом полной женщины. Правда, кожа на нем свисала складками, словно лицо очень резко похудело от какой-то смертельной болезни. Новоявленный врач окинул нас холодным равнодушным взглядом и кивнул нашим провожатым. Нас подтолкнули, и мы подошли к следующему закрытому кабинету.
Теперь уже в распахнувшуюся дверь впихнули Наталью. Она даже не успела кинуть на меня прощальный взгляд. Когда дверь вновь открылась, с порога на меня смотрело существо в белом халате, старательно поправлявшее на голове лицо Натальи. Криво натянув его, словно у Натальи в кабинете случился инсульт и левая половина лица отказала, существо в свою очередь кивнуло моим провожатым, и меня подпихнули к следующей двери.