Себек как лекарство от страха

Ясь уже давно сидел на дереве, судорожно обхватив руками ствол. Руки занемели, но ослабить хватку мальчике боялся: ноги опирались на слишком хрупкую ветку и предательски дрожали. А слезть не было никакой возможности – внизу его ждал ночной кошмар, бычок Гришка.

Бычок – это мягко сказано. На морде застыло выражение тупой злобы, глаза светились недобрым красноватым огнем, из раскрытой мычащей пасти капала пена. Медленно так капала, оседая желтоватыми разводами под копытами и не впитываясь в землю. Лезть можно было только выше, а выше некуда – дальше ясное небо, на котором ни облачка, лишь палящее полуденное солнце. Даже птиц нет, словно попрятались с перепугу.

Бычок взревел, разбежался и со всей злобной дури врезался лбом в дерево. Звук был такой, словно чугунной болванкой по бетону ударили. Дерево задрожало, треснуло и стало клониться в сторону озверевшего бычка-переростка. Тот взрыкнул чуть тише. В этом звуке сквозило явное довольство собой и своей силой. И подставил рога падающему Ясю.
-Мама-а-а-а-а-а!….

… Теплые и ласковые мамины руки гладили вспотевший горячий лоб.
-Тише, тише, — шепотом успокаивала Тася. — Это все сон. Все прошло. Я здесь, Я прогоню всех злыдней.

Мамино тепло вернуло Ясю немного уверенности. Но не надолго. Противной змейкой проскользнула и засвербела мысль: через пару часов надо идти в школу. А там, по дороге, на лугу – Гришка. Этот бычок на самом деле существовал – вполне реальный годовалый теленок – каждый день пасся на лугу неподалеку от их дома. И еще ни разу не загонял Яся на дерево. Но каждый раз, завидев мальчика, начинал грозно мычать и разбегался в его сторону. Добежать не успевал: его настигал кнут, а громкий матюгальник пастуха дяди Пети быстро остужал боевой бычий пыл. Но однажды дядя Петя чуть опоздал, и Ясь стал свидетелем. как Гришка загнал на забор соседского шестилетнего мальчишку.

Бабушка Яся, узнав о таком случае, принялась рассказывать байки из своей жизни. Зоотехник по профессии, она повидала на своем веку много бычков, быков и прочего зверья. Ее байки были правдивы и оттого еще более страшны. И вывод получался не утешительный: спастись от разъяренного быка можно только на дереве или на крепком заборе. Иначе затопчет или на рога поднимет. Масла в огонь подливали любимые дедом «Большие гонки»: наши мелкие бычки, конечно, не чета злобным испанским быкам-гладиаторам, но от этого не легче.

А другой дороги в школу не было…

Вечером Ясь до самого сна не отпускал мамину руку.

-Он опять приснится.
-Прогони.
-Как? Он большой.
-Это же сон. Во сне можно многое, что в настоящем сделать не получится.
-А ты кого-нибудь прогоняла?
Тася задумалась.
-Когда-то ко мне во сне приходил Зверь. Липкий и противный. Тянул ко мне руки-щупальца. И не говорил, а только шуршал, вроде как мышь скребется.
-И ты его прогнала? Как?
-Я просто не стала больше убегать. Подошла ближе, посмотрела в глаза и приказала ему убираться прочь из моего сна. Это ведь мой сон.

Этот рассказ Ясь заставлял повторять не раз. И даже пытался во сне приказывать Гришке пойти прочь. Но тупой бык, наверно, не знал русского языка или прикидывался, что не знает. И продолжал являться, доводя до дрожи и холодного пота. А днем не прекращал злобных выпадов я сторону бредущего в школу Яся.

… В школе по истории начали тему о Древнем Египте. А Тася заканчивала писать своего «Хранителя». Ясь с нетерпением ждал, чем закончится история с зомби, которые на самом деле не совсем зомби, но зато они и во сне, и наяву. Это ведь тоже страшный сон, но не его, а мамин. Ясь зомбей не боялся: этих бестолковых монстров легко треснуть битой по голове. Мозгов там нет, потому сразу дохнут. Это мама их в реальности в остекленевших глазах некоторых соседей видит. Потому и отмахивается во сне поганой метлой – они для нее более чем реальны. А для Яся реален Гришка, во сне приобретающий чудовищную неодолимую силу.

Ясь помнил, как однажды, проснувшись, увидел Тасю стоящей у раскрытого окна. Она расправила плечи, раскинула в стороны руки, словно не руки это, а крылья – и сейчас она взлетит. Лицо ее было спокойным и счастливым. Она справилась со своим кошмаром, и Ясю не терпелось узнать, как. Тогда и был начат «Хранитель». Когда Тася закончит рассказ, будет раскрыт секрет…

…В школе на уроке Алла Николаевна читала мифы Древнего Египта. Когда речь зашла об Аписе, боге-быке, Ясь высказал свое отношение:
-Злой он. И страшный. Только прикидывается добрым. Думает, если он белый, то все ему поверят.
-Тоже мне страшный! — отозвался сосед по парте. — Себек вон притаился на дне Нила и выслеживает добычу. А во рту у него живут пиявки, нам биологичка рассказывала. Хап тебя – и все.
-И Аписа, наверно, побороть сможет, — испуганно добавил кто-то.

Мысль о возможном противоборстве Аписа и Себека надолго застряла в ясиной голове. Дома кучу бумаги извел, рисуя в подробностях бой древних богов. Себек не казался Ясю страшнее Аписа. Видел он нильских крокодилов. И пятиметровых, в московском зоопарке. И даже в руках держал. На передвижной зоовыставке. Подержать, правда, давали не взрослого крокодила, а детеныша. Но и детеныш больше метра длиной, с заклеенной скотчем пастью. Ясю крокодильчика было жаль из-за этого скотча и грустных глаз: словно зверь хотел сказать что-то, а морда замотана. Когда потомок древнего бога оказался на руках, то даже не пытался убежать. Чуть поперебирал лапами, устраиваясь поудобнее, свесил хвост – и затих. Детеныш быка, Гришка таким сговорчивым и тихим не был, хоть и не собирался в будущем дорастать до десяти метров. И Ясю не надо было ходить в школу через нильские омуты.

А Гришка совсем обнаглел. Однажды, пропустив Яся вперед, замычал вдогонку и погнался. Снова кнут пастуший оказался быстрее. Но в душе Яся поселилась уверенность, что так больше продолжаться не может. Тем более, что и во сне теперь Гришка нападал исподтишка, возникал из ниоткуда, не оставляя путей к бегству.

А Тася закончила «Хранителя». Ее способность становиться во сне драконом и летать придала Ясю уверенности в собственных силах…

Как-то, почти засыпая, Ясь спросил маму:
-Я не могу ничего изменить во сне. Как у тебя получается?
Тася недолго помолчала, собираясь с мыслями, и тихо, размеренно стала делиться секретом:
-Когда глаза уже слипаются, представь, что ты видишь собственные руки. Но не глазами видишь, а мыслью. Вроде как кино на закрытых веках. Четко надо видеть: каждый палец, каждый ноготок, морщинки на суставах. Когда рассмотришь руки хорошенько, засыпай дальше, насовсем, глядя на свой руки. Они должны уйти с тобой в сон, через завесу реальности. И помни: не глазами смотри – во сне же ты видишь не глазами…

Ясь выпростал руки из-под одеяла и, широко открыв глаза, уставился на них. Сон от этого не отступил, а словно засосал в темную воронку. И вокруг не было ничего, только руки с растопыренными пальцами перед лицом…

Ясь в размаху грохнулся в лужу – прямо под копыта Гришке. Снизу бычок казался настоящим испанским громилой-грозой матадоров. И зубы у него были… не зубы, почти клыки в желтой пене. Ясь подпрыгнул и побежал. Он бежал к дереву, единственному на всем обозримом пространстве. А сзади догоняло жаркое сопение Гришки. Уже собираясь лезть вверх по стволу, Ясь вдруг задержал взгляд на руках, вцепившихся в шероховатую кору. Наверх – легко. Но дальше дороги не будет. И ноги сами понесли прочь от спасительного дерева. Казалось, что бежит не по лугу, а по болоту, увязая в высокой траве, проваливаясь в какие-то норы и рытвины. Невдалеке блестела вода: это карьер за лугом, куда днем Ясь без матери никогда не ходил, опасаясь пасущихся коров. Берега у карьера не крутые, но песок осыпался под ногами – и Ясь кубарем скатился в воду, в омут, окунувшись с головой. Надо бы вылезти. Но там, на берегу – Гришка. Даже сквозь толщу воды ощущается вибрация от его копыт. Но быки не плавают, вроде, в любом случае, под водой безопасно. И дышится нормально. И плывется хорошо: хвост отлично рулит, не хуже ласт на ногах. Перед лицом снова мелькнули руки: чешуйчатые, темно-зеленые, с длинными прочными когтями вместо пальцев. лапы он видел нечетко, как будто смотрел сквозь запотевшее стекло. Зато запахи: их было много. И они обозначали не только воду, еду, но и эмоции окружающих его существ, которых не удавалось рассмотреть. Но это и не было нужно: запахи рисовали отличную картинку.

Во рту заворочались пиявки, жутко раздражая и возбуждая аппетит. Раздражение переросло в злость, которая словно вышвырнула Яся из воды. Навстречу ему метнулся возмущенный рев Гришки, а зрение резко прояснилось. Ясь остановился на песке, уставясь на мычащего быка. И, медленно перебирая лапами, двинулся к нему, вверх по оползню, образовавшемуся от его недавнего падения. Гришка, не прекращая реветь, чуть подался назад, словно брал разбег – и помчался к Ясю, разбрызгивая вокруг себя пену. В тот момент, когда столкновение стало неизбежным, Ясь разинул пасть – и прыгнул. Если это можно было назвать прыжком. Услышал хруст.
И, наслаждаясь последовавшей тишиной, окончательно провалился в темноту настоящего сна, без видений и мыслей…

…Проснувшись, Ясь долго лежал, чувствуя, как отпускает сон, наполнивший тело силой, а сознание – уверенностью и спокойствием. Тася уже сидела за компьютером – шлифовала своего «Хранителя».

По дороге в школу, завидев Дядю Петю, Ясь кивнул деловито и поискал глазами Гришку. Возможность встречи с ночным кошмаром больше не пугала. Но бычка не нашел.
-Гришку-стервеца высматриваешь? — спросил пастух. — Не ищи. Вчерась, дурак, боднул хозяйку. В больнице она. Вот Палыч и свез севодни на рынок. Матери скажи, пусть в ряды идеть: шашлык знатный будет.
Ясь даже пожалел немного давешнего врага. Подумал: может, не стоило жрать Гришку во сне, достаточно было попугать. И пошел себе дальше.

Уже в городе задержался Ясь возле магазина DVD. С витрины на него скалилась мерзкая вампирская морда: еще одна проблема, причем не только ночная. Паника при мысли о клыкастых упырях накатывала иногда и средь бела дня. Хотя знал, что сказки все это. Однако, в глубине души гнездился страх перед способностью вампиров заражать людей своей зависимостью от человеческой крови, заставлять человека превращаться в нечто. На какое-то время реальный Гришка отодвинул упырей на задний план. Но сейчас паника вновь попыталась накрыть с головой. И натолкнулась на образ бога-оборотня Себека.
«Интересно, как тебе понравится вместо меня крокодил-оборотень, — подумал Ясь, обращаясь к вампиру с витрины. — Хотя, может, вы и не очень боитесь крокодилов, а они вас не едят. Или нет, едят: они же устраивают хранилища на дне Нила. Стало быть, мертвечиной не брезгуют. Но на всякий случай надо прихватить БФГ с режимом ультрафиолета. Приходи вечером, поговорим.»

Ясь ехидно усмехнулся, подмигнул нарисованной клыкасто-бледной роже и пошел в школу. На стекло витрины упал отраженный от проезжавшей машины луч солнца – и показалось, что в глазах вампира мелькнула растерянность.

Оцените статью