Овации вселенной

ОВАЦИИ ВСЕЛЕННОЙ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Звук биения сердца. Возможно через аппарат медицинский. Темно. Постепенно светлеет, но не сильно, и на сцене видны люди. Они все в движении, будто мы застали их врасплох. На нас никакого внимания. У них горе. Умирает человек. Мальчик лет 20-25. На сцене так же мама, сестра и медсестра. Умирающий полулежит на кресле. Рядом капельница. Без сознания. Разбросаны препараты, полотенца. Сестра стоит сзади. Медсестра копошится в своей сумке, ища нужные препараты… Мама плачет. Крича на медсестру, что б та сделала что либо. Так же на сцене стоит девушка, молода, красива, в легком платье. Она ничего не делает, просто стоит сбоку.
По мере наблюдения этой картины сердце бьется все медленнее, а потом, уходит девушка в платье, и точно как по медицинскому аппарату ровная линия.

Сестра: Все. (Но ее никто не слышит. У нее внутренний ужас. Ее сковало изнутри, что даже ни одна слезинка не может вырваться. А если вырвется, то потока этого не остановить)
Мама: Вы врач или не врач? Если не можете, позовите того, кто может. Мой сын умирает, а вы ничего не делаете… Сердца у Вас нет… Да сделайте же что-нибудь!!!
Сестра: Вы что не слышите? ВСЕ! Поздно уже что-то делать…
(Момент осознания у мамы, ее начинает трусить от страха и безвыходности, потом она бросается к сыну, плача взахлеб. Падает на колени, ложа свою голову ему на колени, берет его руку и продолжает плакать, постоянно говоря какие-то фразы, на подобии: за что? Он же ничего плохого в своей жизни не делал. Так молод, еще и пожить то не успел. Господи, лучше бы ты меня забрал, как же я без него теперь жить буду… Пока не поздно, поменяй все назад. Забери меня, иначе я сама все исправлю. Или ты меня так караешь за что-то? За что?)
Медсестра: Простите, мне жаль…
(После чего, спустя несколько минут, с определенной грустью смотрит на наручные часы, и садиться заполнять какие-то бумаги. Сестра тоже начинает плакать, Прикрывая рот рукой, она быстро выходит из комнаты, спустя несколько мгновений возвращается со стаканом воды и успокоительным для мамы.)
Сестра: Мам. Выпей.
Мама: Если б это был яд — С удовольствием! Не хочу. Марк. Ты меня слышишь? Марк?! Я всегда любила тебя, всегда оберегала… Сердце разрывается…Не могу…Что же теперь делать? Как жить??? (Снова плачет, так и не выпив успокоительного)

В этот момент все замирает. Становится темно после паузы. Все актеры на сцене остаются неподвижными. Выходит человек. Луч на него. Одет очень прилично, даже галантно. Назовем его пока что Наблюдатель.
СЦЕНА ВТОРАЯ
(играет лунная соната )
Наблюдатель: Такое случается каждый день. Каждый день в мире рождаются и умирают люди. И это были бы весьма катастрофические события, если б это не случалось каждый день и со всеми. Вот только основная причина паники и горя в том, что хоть это и случается каждый день, но люди, попадающие под гребенку Смерти разные. И родственники их тоже разные люди. И получается, что сегодня страдаю я, завтра Вы, послезавтра кто-то еще. И так до бесконечности. Иными словами, каждый человек на земле переживает такое событие ровно столько раз, сколько у него родственников. И чем их меньше, тем, наверное, лучше. По крайней мере, в этом смысле. Ведь нельзя страдать о том, чего у тебя нет, верно? Так бывает. Причем, хотелось бы обратить Ваше внимание на то, что в данном случае, страдают люди, которые остались живы. Удивительные существа! С одной стороны, все равно должно быть определенное счастье, что их время еще не истекло, а вот чьи-то часы уже остановились. И еще есть время что-либо сделать. Успеть, суметь, оправдать. Но нет, после такого события, оставшиеся в живых, по крайней мере в нашей и близ лежащих странах, еще очень долго проливают потоки воды, проклятий, жалоб по поводу того, что ушел из жизни человек. Да только не договаривают они, что он ушел из ИХ жизни. А не из своей. Ушедшему, по большому счету, уже все равно, как обстоят дела тут, на земле обетованной, ведь он постигает новые высоты, новые горизонты. Он перешел в другое состояние, другой вид, если пожелаете. Стал чем-то или кем-то другим, но не пропал без следа. Как минимум, он остался в сердцах. В памяти, в душе. Если вспомнить о интернетных возможностях, то и там остался, страничкой какой-то, записью или фотографией. И как не крути, а мы все приходим в этот мир, что бы потом уйти. Это условие жизни. Как игра. Тебе дано время — твоя жизнь. Дано пространство – планета Земля. Даны ресурсы – разум, учителя, деньги. Дальше дело исключительно за тобой. Как достойно ты пройдешь свою игру, какие бонусы соберешь, с чем придешь к вратам в другой уровень. Согласен, все сложно. Но неужели Вы никогда об этом не думали? Прожить лишь бы как – не годиться. Это сплоховать, это пренебречь всем тем, что тебе дано. И честно признаюсь, несмотря на мои старания жить «правильно», все равно находиться миллион неправильностей. Все равно есть оплошности и знаки вопроса, и выбор, который дается ежесекундно, без времени на размышления, порой делается неправильный. А времени на исправление нет. Оно прошло. Но с другой стороны есть опыт, есть эмпирические знания. И если ты, молодец, методом проб и ошибок, чему-то научился, так будь добр, расскажи об этом человечеству. Может кому-то это поможет не терять времени. Хотя недавно, было дело, ввязался в дискуссию, и тема ее была такова: если бы на машине времени вернуться в прошлое, и показать, скажем, античным людям сотовые телефоны, подарить даже, оружие, компьютеры, и много чего, что есть сейчас, они бы все равно этим не пользовались. Потому что еще разумом и духом не дошли. Но как по мне, то нашлись бы уникумы, которым это было бы под силу. Главное только, что бы в хорошие руки попало такое знание. И что бы знание, воистину было знанием.
Любой человек – есть уникальным. И не потому что он может обладать, или не обладать чем-то гениальным, или необычным, нет. Он уникален, потому что за свое время он приобретает свой, в одном экземпляре, опыт. Если рассмотреть опыт, как последовательность, к примеру, книгу, то она пишется в особенном порядке для каждого. Ну потому что испытания, выпадающие на голову, имеют свой порядок. Беспрерывный. Например, в два года пошел в садик, там нашел себе верного друга, и сразу обозначил недругов, пошел в школу – нашел любимого учителя, свой предмет, и может даже первую любовь. После этого друг стал недругом, а недруги — друзьями. И так далее. А кто-то может все сразу нашел еще в саду, а может и не нашел ничего за всю жизнь. Все очень по-разному. И поэтому важно жить достойно, и быть достойным опытом в жизнях других людей.
Собственно поэтому я и хочу обратить ваше внимание на эту смерть. Вернее не на смерть, а на этого человека. История и правда достойна своего повествования. Спросите имя? Так оно не имеет значения. Ибо в истории не числится, как таковое. Более того, самый обычный человек. Родился как все, в свой день рождения. Впервые увидел солнце 5мая. Тогда же и увидел впервые свою матушку. Она была прекрасна и юна. Он с первой минуты очень ее полюбил, и решил, что никогда не даст ее в обиду. Разве можно обижать Ангелов? А с ними он уже был знаком. Когда распределяли маленьких деток по животикам, он спросил у Ангела, как ему узнать свою маму. И тот ему ответил, что она будет прекрасна. Все так и вышло. Целых девять месяцев, Ангелы пели ему о его будущем, рассказывали о красотах мира, куда ему предстоит прийти. И он запоминал. Еще тогда он запомнил, что мама очень любит ромашки. И как только научился самостоятельно ходить, добрался до клумбы, во время прогулки, и подарил маме ее любимые цветы. Та лишь удивлялась, потому что никогда не говорила с ним о цветах. Так было во многих вещах. Он был слегка не от мира сего. Потому что мир отвык от таких добрых людей. Никогда не отказывал в помощи. Хорошо учился, много читал, работал. Любил детей, просто любил этот мир, потому что находил его особенным. Видел его не так как все. Он спокойно мог нарушать моральные устои, и не боялся осуждения. Да потому что тверд в намереньях, честен с собой и другими. Светлая голова. Что и говорить! Единственное что, он всегда хотел, так это помогать людям, а выходило так, как говорил мой дискутер про античность и телефон. Не понимали его. Не принимали много где, а если принимали, часто использовали наглым образом. Не всюду, конечно. Не все. А он и не злился. Он все понимал. И никак не мог отступить от своих намерений. Тут можно было бы сказать, что он растратил свою жизнь, но на самом деле язык не поворачивается. Он отдал ее другим и миру. Разливал ее, как солнце льет свой свет. Безвозмездно. На всех без перебора. Он делился всем, что имел, никогда не жалея о содеянном. И теперь, поделился своей жизнью. Из верных друзей нажил себе двойку. Макса и Толика. Такие верные друзья были у него. И «хряпнуть» могли, и по душам часто говорили. Помогали советом и делом, спасали от самих себя и других, делили честно. Вот говорю о них, и вспоминается мне Платон и его Пир. Беседы их были не хуже по смыслу чем мудрости великих мыслителей.
И любовь он успел познать. Как же без нее то? Если она с первой минуты жизни закрепилась в его сердце. Он про-из-ро-стал ее. Выращивал, дарил. И нашел человека по себе достойного. Еще в песочнице, не умея толком говорить, он увидел ее. Смешную, в красном платьеце, с зеленой лопаткой. И с тех пор они ни на день не расставались. Знаете, такая любовь, она чистая. Она, рожденная из детской наивности и искренности, очень ценна. И она попросту не может быть не настоящей. Она до дрожи и трепета владеет полностью. Танюшка. Так он ее называл тогда, так он ее называет и сейчас. А она краснеет каждый раз, как в первый. Потому что задевает. Потому что настоящее всегда задевает. Всегда трогает до глубины души. И совершенно не стыдно плакать от счастья, потому что когда в двух маленьких человечках вмещается океан любви, то не жаль слез. Пусть льются! Пусть зальют всю планету, лишь бы сделало мир добрее и лучше.
Простите. Говорить о любви можно много. История и искусство показывают нам сотни влюбленных: Ромео и Джульетта, Татьяна и Онегин, Беатричче и Данте, а это жизнь, понимаете? Это через стенку и такая любовь, о которой не спел поэт, и автор не узнал. Достойная любовь. Она должна быть только такой. В любви нет ссор. Это дурной тон. Дурной пример. Любовь – это всегда прощение. Это терпение к ближнему своему, и его к нам. Любовь – это умение говорить. Излагать наши насущные желания, и исполнять желания наших любимых. Таков закон. Таков закон.
А что сейчас? Никто не чтит законы, ни писанные, ни не писанные. Народ не чтит ничего святого! Умудряются даже не верить в Бога! Мне, порой, страшно выходить на улицу. Да могут забить как мамонта за какую-то игрушку. Или за гроши, что еще хуже. Мир стал опасен. Но что радует, что есть проблески света в этой кромешной тьме. И таким проблеском был Марк. Но, как все гении, такие люди уходят рано. И правильно делают. Только их уход всегда необычен. Всегда загадочен и значим. Как и этот.
Что Вы знаете о душе? Что это? Как она выглядит? Где она в нас? Я задаюсь этим вопросом всю свою жизнь. И еще не могу дать точного ответа. Но мне кажется, что я знаю одну вещь наверняка. Она в нас есть. Это та движущая сила, которая вселяется в тело с рождением. Если говорить образно, то это тот самый компаньон на жизнь, который заключает договор с конкретным телом. И если посчитать, что рождение – это договор о содействии души и тела на неопределенный период жизни, то смерть – это расторжение или просто истекание срока годности. Оба владельца расстаются. Вот только, если душа может подписать договор с кем-то еще, я имею ввиду, с другим телом, то тело уже ни с кем договор не подпишет. Поэтому, нужно с ним обращаться хорошо, баловать иногда, ведь у него жизнь одна. Дух и тело – друзья по жизни. При чем, лучшие. Ибо зависят друг от друга в полной мере. У тела есть руки, которые пишут красивые письма нашим любимым, которые растят и кормят детей. Ноги, которые отводят нас на концерт классической музыки, где душа взлетает и танцует где-то под куполом зала. Глаза помогают душе что-то осознавать, много читать и познавать. Но у тела тоже есть свои пожелания, которые душа просто обязана выполнять по причине дружбы. Тело надо купать и кормить, ему нужно давать отдыхать… Вы понимаете?!
И я не просто так заговорил о душе. Сегодня, друзья, Вам уготована участь впервые в истории увидеть ее. Только один раз, только на какое-то время. Жаль, конечно, что вопросов ей не задать. Но она сама будет говорить. Вы просто внимайте.

(Уходит. За ним на кресле все так же сидит Марк. Больше на сцене никого нет. Имеется только девушка, сбоку. Она просто сидит. Та, что была вначале в платье)
СЦЕНА ТРЕТЯЯ
Диалог Сознания и души.
Сознание в лице Марка в кресле. Привязано тугими видными веревками (белыми) к небу. То есть к потолку. Девушка сбоку, возможно поет или легко танцует. Марк вздрагивает, но прислушиваясь, поворачивается к Душе. Молчит. Первой начинает она.

Д: Прости, что все так быстро.
С: Ничего. И так было достаточно. У нас же был уговор. Все четко по контракту. Обижаться нет смысла. Я же сам согласился, на добровольном основании.
Д: Все так говорят. А потом привыкают, вкушая земные утехи, и судорожно просят продлить сроки. Смешные. Я ведь все равно не могу остаться. У меня- то строго. За контрактом контракт. А если они согласны жить бездушно… То мне и не жалко, с одной стороны, а вот с другой – страшно за человечество. Нужны ему, что ли, бездушные и бессердечные?! Нет.
С: Куда ты теперь?
Д: В следующей жизни я буду девушкой. И как я поняла, не простой. Это точно. Если ты про эпоху, хм, кажется Античность. Люблю ее, и не понимаю почему. Где-то с Пифагором ходить буду по одной земле. Могу ему передать от тебя привет, если хочешь. А все остальное еще не успела прочитать. Тут было много работы.
С: Аж не вериться, что я тебя больше никогда не увижу и не услышу. Мне даже жаль. Достойная партия. Было приятно с тобой работать.
Д: И мне уходить, если честно, не по вкусу. Если бы можно было выбрать себе напарника на всю жизнь, на все времена, это был бы ты, не сомневайся. Но, к сожалению, ты слишком не долговечен. А я — наоборот. Да и многим сознаниям нужна моя помощь, понимаешь? Работа. Ничего не поделаешь.
С: Как ты вообще умудрилась попасть на такую работу? Мне стыдно и совестно. Мы с тобой никогда об этом не говорили. Почему мы не говорили о тебе? И есть ли другие работы у Душ? Я никогда об этом не думал.
Д: И правда. По сути, у Душ работа одна. Только уровни сложности разные. Как бы тебе объяснить?! В мире миллион разновидностей Сознания. Какое-то Сознание – совершенно чистое, какое-то уже имеет знания. Это как представь себе, фабрика, которая производит, давай условно, тела. Или лучше, внутренности человека. Но не органы, я имею ввиду, а качества. По сути, фабрика одна и большая. На фабрике работают Провинившиеся. Но не люди, а Души. И порой, случается брак, порой, кто-то где-то не досмотрел и забыл что-то очень важное положить. И тогда человек приходит в этот мир немного неправильным. Правильных людей, на самом деле, очень мало. И если честно, то для меня это загадка. Если есть схема, есть экземпляр и образец, то почему все приходят на разных условиях.
С: А ты работала на этой фабрике?
Д: Да, было дело, но не долго.
С: И в чем же ты провинилась?
Д: Нашумевшая история. Я только начинала. Первая работа. Первое Сознание. Волнительно. Но задание было далеко не из легких. Набор качеств и возможностей у нас был шикарный, что и говорить. Одна из лучших сделок века. Если бы все не поменялось в один день. Или даже в два. По сути, по факту, такого не может быть. Все меняется постепенно. А тут в один миг. Наверное, не досмотрела. Было два поворотных момента, которые изменили ход всего человечества. И все это в одном человеке. Трудно. Я думала, что больше никогда не пойду работать с Сознаниями. Мы ругались, мы скандалили. Он возрастил в себе такую ненависть, а после чего и подлость, предательство, коварство, с которой я боролась всю нашу жизнь. Она разъедала и его и меня. Безусловно, были проблески, когда якобы все налаживалось, но потом он выгнал меня. Выставил за дверь как девочку. И как я ни пыталась вернуться, хитростью или слезами, все было тщетно. А все из-за мальчишки. И без того несчастного мальчишки.
С: Давно это было?
Д: Смотря о каких единицах измерения говорить…
С: По нашей, человеческой истории, если это вообще было в нашей истории?
Д: Ну-с, 1750 — это мы родились, а вот мое изгнание произошло уже в 80-х.
С: А место действа – это случайно ли не Вена?
Д: Вот видишь, не только на небесах, но и на земле все знают о моем позоре. А ведь все могло бы быть иначе!
С: До сих пор не вериться, что все это время, мы говорили только обо мне, а о тебе ни слова! Сколько у нас еще времени?
Д: Часа 2, не больше. Мне нужно окончательно разорвать с тобой связь. Знаешь, это как пришитые ниточки отрывать. А по поводу бесед, так нам с тобой было важно ничего не упустить. Все время быть начеку. (отрывает первую нить, которая привязана куда-то вверху, Марк реагирует. У него отнимает ту часть тела, а именно ногу, к которой привязана нить!) Что-то чувствуешь?
С: Меня становиться меньше. И времени 2 часа. Да, еще можно поговорить.
Д: Если хочешь, можешь меня спросить, все что тебе интересно. Хотя не знаю, как это может тебе помочь.
С: Скажи, ты знаешь, что будет с моей семьей дальше? Уже без меня?
Д: Знаю. Мама будет горевать всю жизнь. Терять детей – это трудно. Сестра будет по тебе скучать и помнить. Будет следовать твоему примеру, и помогать родителям. Через два с половиной года выйдет замуж, родиться мальчик, назовут в твою честь. Там и маме полегчает. А Таня… Тане будем помогать. Ей будет очень трудно. Это как отсоединить сиамского близнеца. Но ничего. Она справится.
С: Ты сможешь ей подобрать достойного человека?
Д: Хорошо. Буду рада.
С: А как ты знаешь? Ты видишь это?
Д: Сложно объяснить. Я пребываю вне времени. И как бы вне пространства. Я просто есть в этом мире. В нем множество пластов истории, отдельных историй и жизней. И я все это знаю. Но не все сразу, просто по мере вопроса или позыва могу увидеть. Могу оказаться там и все рассмотреть. До мельчайших деталей.
С: А когда ты была во мне, тоже так могла?
Д: Могла. А как ты объяснишь то ощущение, когда ты совершаешь действие фактически бездумно, а оно интуитивно тебе знакомо. Но ты впервые о нем слышишь, исходя только из своего единственного поступка. Просто, все повторяется. И если так, то на некоторые вопросы есть ответы. Не теоретические, но практические. И можно выбрать наиболее подходящий вариант за более короткие сроки, нежели доходить собственным умом и скитаниями. Время слишком ценно. Я просто могу в этом помочь.
С: Все это так странно. Получается, что через 2 часа только меня и не станет?
Д: Не совсем так. Ты, как достояние, причем не маленькое, отправишься в Логос. Ко всем остальным знаниям. Помнишь, мы говорили с тобой о Шамбале. Пространство, хотя его так и не назовешь, где есть только истинные знания. Атмосфера, бытие, пропитанное любовью и мудростью. Твое место нынче будет там. Достойно прошедшим да воздастся по заслугам. Это как раз твой случай.
С: А я буду как нечто отдельное, или общее, со всеми остальными?
Д: Хороший вопрос. И так и так. Сам все увидишь.
С: Но я себя буду мыслить? Осознавать свое существование?
Д: Если честно, не знаю. Вернее не могу тебе толково объяснить. Представь себе, что пока ты жил здесь, в материальном мире, хоть, и казался себе относительно свободен, но по факту таковым не являлся. Образно – был скован сотнями цепей. Ограничением времени, денег, возможностей. Даже умственно был ограничен, так как овладел из всех только пятью языками, на которых хоть как-то мог, а порой и не мог, изложить то, чего жаждало Сознание и сердце. И это даже не твоя вина, а вина недоступности к информации. И снова же времени. Вот тебе и ограниченность на каждом шагу. Ты даже телом своим ограничен. Как куском материала. А само тело ограничено одеждой, машинами, стенами дома. Тут замкнутый круг. А когда человек умирает, он разрывает все цепи этой ограниченности. И тогда-то настает истинная свобода. И как ты себя в ней будешь мыслить – правда, не знаю. Все это делают по-разному.
С: А ты сможешь ко мне приходить?
Д: Вход дозволен не всем. Впускают только тех, кому позволено брать и вкладывать в Сознания. Может, когда-нибудь и я за тобой зайду, если доведется поработать еще раз. Только я не смогу взять тебя целиком. Но какую-то часть. Насколько я знаю, там есть кое-кто, внутри. Они там есть всегда. Как стражи, хотя не от кого охранять. И имена им Поэзия и Философия. Они всегда перебывают во всеведении. Постоянно в этих истинах. Представляешь? Откровения всего мира и всех времен. И ты будешь там. Я даже горжусь тобой, в какой-то степени!
С: Спасибо. Не без твоей участи.
Д: Да, хорошая выдалась жизнь.
С: Все равно мне не понятно про эту фабрику. Можешь немного о ней рассказать?
Д: Без проблем. Смотри. Когда только Душа рождается, ее растят, как малых детей тут, оберегая и поучая, вселяя в Душу заботу, любовь и благодарность. Кто этим занимается? Уже известные нам Ангелы. Когда Душа научается всему, а срок может быть любым, хоть сразу после рождения, или через 10 лет, она поступает на работу. Там ей помогают Ангелы, и даже сам Боженька. Они наставляют Душу. Зажигают в ней огонек, который она должна разжечь на земле. Далеко не все Души справляются. Кому-то удается, а кому-то за 100 контрактов не взрастить и одного тусклого огонечка. От чего это зависит? От любви. Все зависит от любви, мой Друг. Те Души, у которых земная работа не очень получается, идут работать на вышеуказанную фабрику. Хотя ты же понимаешь, что это условное название. Но перед тем, всем дают попробовать хоть один контракт. Для чего, спросишь ты? А я тебе скажу. Для того, что бы осознавать, что именно нужно вкладывать в Сознания. Что бы знать, что человеку будет необходимо на земле, и только, исходя из этого знания, дать задатки всего по не многу. Все это действо, если так можно сказать, происходит там (показывает вверх). Вспомни, как все было с тобой. Когда мы встретились впервые, был красивейший рассвет. С Земли такого не увидеть. Он всеохватывающ, он светел и чист. Им заполнено все и вся. Ангелы поют со своих высот. Ты еще щурил глаза и искренне смеялся. Там хорошо. И уже тогда признал, что это идеальная красота. Абсолют. Пока ты слушал наставления, я собрала все что нужно, потому что уже знала и тебя и землю, и к моменту подписания и ты и я уже были полностью заряжены всем необходимым. Как только твоя рука оторвалась от «бумаги», там на земле, послышался плачь. Плакал новорожденный. И мама, полная любви, назвала тебя Марком.
С: Ага. Вразумело. А как рождаются Души? У них тоже есть свои родители?
Д: Это весьма логичный для человека вывод. (смеется) Родитель один. И угадай кто?
С: Господь Бог?
Д: Люблю тебя за твою смекалку. Он самый. Для рождения Душ есть определенное место. Оно не в Раю, не в Аду, и, Слава Богу, не в Чистилище. Такое себе отдельное место.
По внешнему виду напоминает поле. Когда Господь спускается в него, оно озаряется немыслимым солнечным светом. Если б ты знал, сколько в нем любви, в том свете. И от этой освещенности на поле распускаются цветы. Сперва, они взрастают под Его песни и речи. И что б ты понимал, это не моцион. Не так что раз в две недели приходит Господь, нет. Он приходит, когда готов творить. Как художник, который созрел на картину. И под его сказания цветы распускаются. И если присмотреться, то в середине этих неописуемой красоты цветов можно увидеть маленькие Души. Они до того прекрасны и чисты. После этого знаменательного события, Господь дальше отправляется по своим делам, а поверь мне, у Него их много, и за Душами уже начинают ухаживать Ангелы. Воспевают молитвы, рассказывают о Господе, о предстоящих делах.
С: А ты видела Его?
Д: Господа Бога? Конечно.
С: Какой Он?
Д: Когда я оборву последнюю связь межу нами, перед твоими глазами пронесется вся твоя жизнь. Он тоже будет смотреть ее с тобой, как сосед в кинотеатре. Разве что без поп-корна. А потом, немного с тобой поговорив, отправит туда, где тебе и место. Но если тебе интересно сейчас, то Он добрый. Это одно из Его величайших добродетелей. Я никогда не видела Его разгневанным или негодующим. Его глаза полны любви, что бы ты не натворил. Он справедлив. И нет смысла обвинять Его в неправоте. Ибо за Ним вся правда. В Нем вся правда. Он позволяет приходить, если возникает вопрос или сомнение. Он может часами говорить, собирая вокруг себя Ангелов и Душ. Он поучает, и делает это настолько величественно, настолько искренне, что потом трудно поверить, что бывает противоположность Ему. А люди именно таковы. Если бы они хоть одним глазком увидели, как должно быть… Я люблю к Нему заходить. Часто мы говорим наедине. И я сколько себя помню, и сколько помню наши беседы, всегда удивлялась Его полноте, Его всезнанию и всеумению. Это как место, где можно укрыться от чего — то плохого и тяжелого. Тот человек, который всегда впустит под свое крыло. Если шкребет на душе, он даст бальзаму, что бы смазать рану. Помнишь, у тебя был такой учитель? Ты ходил к нему как я к Богу. Вот тебе и забавное сравнение. Он очень похож. Очень. Он как бы отделен от твоей жизни, и, тем не менее, Он в ней. В каждой минуте, в каждом выборе. И от этого спокойней. Тебя словят, если ты вдруг оступишься. Не дадут упасть.
С: А чем отличаются Ангелы от Душ?
Д: Все просто. Душа, если достигнет определенного уровня своего развития, духовного, конечно, станет Ангелом. Это как повышение по должности.
С: А тебе далеко до повышения?
Д: Не знаю. На все воля Божья.
С: И то верно. А есть что-то кроме этой фабрики?
Д: Что ты имеешь ввиду?
С: Ну, ты уже говорила. Что-то наподобие версии Данте. Ад, Рай, Чистилище? Получается что это только для Душ… Никак не для людей.
Д: Что-то наподобие. Каждой Душе предстоит самое важное и может где-то страшное – разговор с Богом, по душам, как говориться. Прости за тофталогию. Очищение происходит в любом случае. Вопрос только во времени. Когда Душа хорошенько поработает, многое сделает, ей дают покой. А где же, если не в Раю. Чистилище – это и есть беседа. Когда Душа выстрадает все свои огрехи, покается и осознает правоту Божию, только тогда ей откроются врата на упокой. А Ад… Это, наверное, неумение понять и осознать. Это все слишком трудно. Слишком тонкие субстанции.
С: Ладно. Я понял. Хотя бы приблизительно.А куда же деваются другие сознания? Не такие как я?
Д: Есть общая яма. Куда сбрасывают всех, кто не сумел выделиться умением и достижениями. Так, жил для галочки. А яма эта ничем особым не отличается. Визуально — похожа на колбу, или высокий кувшин. Вазу, быть может. Точно и не скажу. Знаешь, это как груда пластилина, из которого Душа лепит образ. Не получилось — бросила, перемесила, взяла новый кусок. Только материал — не пластилин. Более дорогостоящий материал. Он очень хрупок и ценен.
С: Я тебя слепила из того что было.
Д: Вот тебе и пожалуйста! Видать писала Душа, не раз и не два менявшая образ. Это все очень непросто. Представь себе, нужно до мельчайших деталей вылепить не только внешность, но черты характера, отношение к фундаментальным позициям. Разграничить рамки бытия. Вложить не просто талант, доставши его с пыльной полки, но создать его. Слепить своими руками. Вплоть до стиля и особенностей. Понимаешь? Не год и не два уходит на эту работу. Бесспорно, она безумно интересна. Но никак не легка.
С:Надеюсь, будет время об этом подумать.
Д: Пожалуй, вечности должно хватить.
С: Вечность – сколько это в мыслях? Сколько это в истинах, в терзаньях?
Д: Снова сочиняешь? Тебе только волю дай!
С: Я не могу без поэзии. Не могу без искусства. Ты же знаешь! Как никто другой.
Д: Тогда тебе будет о чем поговорить с сомой Поэзией! Уж поверь мне, существование там будет в радость. Помниться мне, как однажды, рано проснувшись, не есть, ни пить не захотел, взял кисть, и через 2 часа очнулся. А перед глазами икона. Что нашло? Зачем так поступил. И целый день ни с кем не говорил. Слушал пение Ангелов. Просидел в церкви до темноты. Мне кажется, что живя тут, тебе не особо был нужен этот мир. Ты пришел что-то создать, как Творец. Излить глубину мысли и робость своего сердца. А все остальное было приложением. Информацией, идеей, обрамлением для нового создания. А создавал для них же, для людей. И чего ты только не делал? На фортепьяно играл, картины писал, пел, сочинял стихотворения, пьесы … Всего и не вспомню.
С: Играл. Играл в театре. Один из лучших этапов жизни.
Д: Да, только компания там была не из лучших. Лицемеры и обманщики.
С: Актеры. В этом их заслуга! Но мы же справились, Подруга. Вышли победителями. Чего же зла на них таить, коли благодаря им мы выросли на 3 головы.
Д: Просто страшно мне было там.
С: Такая магия, такая глубина. Когда ты можешь быть кем хочешь. И в мгновение ока, переменить все: внешность, характер, повадки, мимику. Одно, что не менялось — так это глаза. Взгляд – да. Он был то страстен, то наивен, то чрезвычайно учтив, а вот глаза оставались теми же. Сегодня я Геракл, завтра я улитка. Это же возможность прожить сотни жизней во время своей одной. И что бы тебе сопереживали. Что бы плакали и смеялись, что бы они были рядом с тобой, в твоем пространстве и той самой минуте. Что бы, не выдерживая, кричали – « Беги! Спасайся! У него меч!» Что бы хотели вмешаться и спасти. Даже ценой своей жизни. И такое бывает. Вот это игра. Когда ты взял зрителя за руку, и увел в другой мир, где он, единичное Я, без всяких рамок и моральных правил. Он простолюдин. Душонка, которая верит тебе, как ребенок. Как ребенок… Да. Это театр. Знаешь, будь у меня еще одна жизнь, в которой ничего не нужно было бы делать, я бы всю ее посвятил театру. И не нужна мне слава! Только бы на проживание хватало. Запах кулис, немного пыли, рампа, софиты… И загадочная, манящая темнота.
Д: Кого бы ты хотел сыграть, если бы тебе даровали такой шанс?
С: Я бы не хотел кого-то конкретно, я бы хотел играть глубину. Терзания, скитания, мысли, первичные эмоции, их сдержание. Силу духа, мудрость, сложность, глупость, но только не любовь. Ее играть нельзя! И если ты влюблен, то не сыграешь злости. Она овладевает всем тобой, и не позволяет быть в дурном расположении духа, или играть его. Она, как коварный страж, отнимает все умения, нажитые за годы, за столетия. И ты покорно преклоняешь перед ней колено. Великая, великая любовь!
Д: И где ты понабирался таких слов?
С: Шекспир, Моэм, Платон и Гегель, Кант и даже сам Сократ со мною тайнам предавались.
Д: А мне по нраву этот разговор!
С: Одной тебе. И мне, конечно. Но людям он негоден был. Всегда хотел так излагаться!
Д: Еще есть шанс тем насладиться, к чему рвалось твое стремленье.
С: Немыслим бег часов конечных, и близиться прощанья миг, а что оставил я вселенной? Коли живя, не был собой. По крайней мере, был не полно.
Д: Доверься мне, что ты оставил по — больше, чем иных десяток. Работы, в ящиках и полках, признают, только через время. И станут все гадать, о чем же, твои тайные мечтанья? И что за залежи духовной силы, в тебе скрывались за молчаньем. И может кто-то разгадает, но правды не узнать вовеки. А ты уже не скажешь слова, и не укажешь на огрехи. Твоя роль сыграна. Прекрасно! Сорвал овации Вселенной. И если хочешь, я поведаю, что о тебе расскажут при прощении. Мать скажет – идеальный сын, Сестра – что друг был превосходный, творец судьбы и гений, кладязь. А хочешь, мы с тобой напишем твое последнее желанье? И я, по старой дружбе его отправлю в мир живых?
С: Такое можно? Что ж молчишь ты?
Д: Бумага есть, и ручка кстати.
(берет бумагу и ручку, желательно с чернилами, садиться за стол, готовиться писать)
С: Тогда пиши: Мои родные, близкие, друзья! Прошу не лить вас слезы даром! Ведь в этом надобности нет. Я знал, что час мой близиться к финалу, от этого я вам пишу. Моля простить мой ранний столь уход. Я сделал все, гордитесь мною. Я сделал все, зачем пришел. Теперь же, через Бога в Небо взор мой устремлен. Еще немного и достигну Рая. И буду ждать вас у ворот. Но вы — то не спешите, умоляю. Всему же свой черед. И если в вас хоть капелька любви, которую я лил на вас без края, не проклинайте всех святых. Они меня не отнимали, а выше пригласили на устой. Я буду к вам спускаться, правда! И приходить порой во сны. Решать дилеммы, помогая, но будьте, я прошу, чисты. И перед Богом, и перед собою. Не порождайте зла. Не злитесь, не кляните — а прощайте. И меня в числе других. Вы в землю покладете не меня, лишь плоть, оставшуюся без духа. Молитесь. Не ему, а мне. Я буду рядом, только обернитесь. Увидьте свет – и вот он я. Любовью безграничною прекрасен. Ваш страх с собою заберу, покой оставив в вашем сердце. Люблю Вас, крепко обнимаю. Марк.
Д: Ваш Марк. Не хило, братец, ох, не хило! И, думаешь, сработает письмо?
С: Хотелось очень, что бы помогало. А там посмотрим, как оно пройдет.
(Душа еще раз пробегает глазами написанное, аккуратно кладет возле Марка на столе, прикрывая другими бумагами)
Воцаряется тишина.
Марк поднимает вверх руку, рассматривая ее, делая какие-то танцевальные легкие движения. Якобы играет на фортепьяно, или дирижирует. Постепенно, нарастает громкость вальса Маскарада Душа танцует. Постепенно раскачиваясь, начиная от кивания, потом плечи, потом руки… затем, исполняет танец на полотне (Или запутываясь в него резко его обрывает — 2 нити). Под конец, полотна падают, музыка резко останавливается, и руки, играющие обвисают мертвым грузом.
С: Уже совсем скоро. (грустно усмехаясь) Это так немощно. Неужели так каждый раз? Неужели такое происходит со всеми? А Вальс был так прекрасен.
Д: Кому-то обрывают все и сразу. Но это так безжалостно. Бездушно.
С: Думаешь, так лучше?
Д: Переход – не есть лучше! Это нужный неизбежный момент. Ты же понимаешь, само по себе мероприятие не из приятных. Но уговор подписан.
С: Если бы это был мой сотый уход, я может быть бы и был спокоен, но, увы, первый и последний на счету. Не по себе мне. Душенька, Душа, родная! Как в пропасть шаг, пойми меня! Я слабо помню то, что от рожденья. Лишь то, что нажил за недолгий век. Еще поведай что-то, очищая, мой явный, хоть не страшный грех.
Д: Раз жаждет разум, обещаю, что слово я свое исполню. Мой верный друг, с какой бы истины начать? Чем хочешь очищаться первоочередно?
С: Скажи, Душа, а есть ли впрямь предметы? Что видимы — не видимы глазам?
Д: Скажу тебе, мой Друг, не однозначно. Смотря, с какой горы на них смотреть. К примеру, есть рояль. Но это имя. Не сам рояль стоит перед тобой. Его лишь визуальная картина, придумана твоею головой. Так и у всех иных, есть имена по нраву. И каждый выбрал то, что захотел. И что бы обуздать на них управу, не нужно что бы ты жалел о том, что ранее не ведал. Итак, рояль. Какого цвета? Кто музыцировал на нем? Что за мелодия из сотни, как в шахматах, была Конем? Всю эту правду ты единый, в своем творишь воображенье, и нашему роялю пророчишь тем преображенье. Да, есть предмет, но сущности живут в тебе, как сердце в каждом, и как кувшин водою, его ты наполняешь жаждой. А жажда эта – знание простое. Чем шире взгляд и сердце приоткрыты, тем большие сокровища зарыты в тебе, мой Друг.
С: Хорошо, с этим стало понятно. Но есть еще пункт, где не внятно рассказано о перемене. Меняется ль мир наш с годами? Столетиями и веками? Иль нет?
Д: Ответ будет ясен и здесь: Меняется внешность и мода, но никак не природа. О чем я? Сейчас все поймешь! Человек сотворен из благого и животного материала. И что б ты не делал с собою, останешься таковым! Животное в человеке ждет пищи и отдыха сменно, ну а духовное стремиться к любви непременно. Борьба за первенство вечна. Порой жестока и бесчеловечна. Но проходит в каждом из нас. И за ее ходом, нужен глаз да глаз. Две материи тянут в две стороны, а выбор в тебе! Какую выберешь ты? А меняется все от Мифа, придуманной кем-то сказки. Которая требует веры, и, конечно, же всеогласки. Сегодня модно молиться, завтра носить парики. И все люди следуют моде, как дети, так и старики. Это правила мира, законы нашего дня, и если ты хочешь выжить, следуй им, никого не виня. Но сусеки внутри имеются, голос поет внутри. Ты его слушай, Дружочек, слушай его, смотри. Мода и стиль — показуха. Пройдет, чтоб потом вернуться, ты если хочешь, конечно, можешь в нее окунуться. Но не нырять с головою, дабы не утонуть, потому что водица на самом деле ртуть! Она пробирается в сердце, и портит его изнутри. Прошу тебя, будь аккуратен, и в оба глаза смотри.
С: Но мир так разнообразен, столь разных людей, зверей? Как же по сути надо отличать грязь от королей?
Д: Помнишь, мы говорили о том, что глаза не врут! Эта истина солнца очень поможет тут. Когда встречаешь короля, без мантии пусть, без короны, и не понадобиться дня, фальшь отличается от кроны. Его глаза лелеют свет, он «добростью» своею обнимает, без слов он многих понимает, так как слушает их сердца стук, он не пройдет, не подав рук тем, кто жаждет подаянья. Он благороден всем собой, и в тоже время прост. И здесь никак не важен цвет глаз, волос и рост.
Дурное же не скроется за добрым. Коварство выдаст наперед. Обманом пахнет в их присутствии, и кругом нет тепла, лишь лед.
С: Ты в этом мне, Родная помогала. Спасибо за заботу этих лет. Скажи, который час уж?
Д: Сознание, уже обед. (обрывает нить второй ноги)
С: Скажи, а потухнет Солнце? Закончиться время земли? Мне то, уже без разницы. Все говори, не таи.
Д: Знаешь, что самое страшное? Ответа верного нет. Это все зависит от Человека и лет. Если выиграют твари, поголовно по всей планете, то не видать лужаек в красивом солнечном свете. Животное с разумом вместе испортят красоты вселенной, и жизни сразу не станет, не чудной, не обыкновенной. Возможно, война всех поглотит, или рабство силой убьет, и в первую чергу погибнет духовный священный народ. Природа сама не посмеет на детей своих руку поднять, разве что только сдачи за гадости может дать. За загрязненье и мусор, за отравленье воды будут страдать народы, в знак неправоты. Но так что б разгневаться сильно, в день всех предать суду, придет в голову лишь человеку, и боящемуся уму.
С: А знаешь, что еще не покидает? И без ответа не дает уйти? Можно ль жить всю жизнь внутри себя, а внешне – по указателям идти?
Д: Имеешь ты в виду, со всеми соглашаться? И не скандаля, быть всегда в себе?
С: Я не про гнев. А про возможность жизни в своем уме и сердце, и миру, не обращая ничего на внешность, и не гулять с ним на его пиру?
Д: Ты хочешь стать затворником? Так поздно!
С: Но можно ль было так? Не отдаляясь от людей, быть к ним всегда далеким?
Д: У Сумасшествия спроси.
С: Я знаю, путь бы был не легким. Но выдержал бы организм? Все делать телом по приказу, Души ж не показать ни разу?
Д: Возможно все, мой милый Друг. Такая жизнь возможна. Но для Сознанья и Души сто тысяч раз как сложно. Ведь ты пришел не на прогулку. Ты по делам явился. А если ты уйдешь в себя, то ты, Родной, забылся. Ты должен в жизнях побывать, и миллион слов разности сказать, тем самым роль свою сыграть в истории забвенья. А кто-то скажет и тебе, и тут система звеньев, что связаны всего лишь звуком, но важности нет описанья. Так говорят сказанья! Ты мог прийти ради тысячи слов, а принести одно. И пропустить его – прости, исключено!
С: Шкребет по сердцу вилкой грусть, и в четырех местах я правый был, и не был прав в твоих благих устах.
Д: Ты не суди, дела не по уму! Ты хорошо прожил, что ноешь? Не пойму.
С: Могу я попросить тебя еще? Позволь мне тело ощутить. Все полностью. Хоть на мгновенье! Ведь с ним прощаюсь навсегда. Я не успел ему сказать спасибо, за то, что как дитя меня носил, и возродил для света Рая. Позволь с ним попрощаться, я прошу.
Д: Да будет так!
(Подходит к нему, делает движения руками и ногами, его части тела, как и все тело начинает слушаться и повторять движения. Действие похоже на танец! Во время танца Макр читает монолог)
С: (лакримоза или из рок — оперы Моцрт) Родная Плоть, что стала всех роднее. Материя, что жизнь дала Душе. Я благодарен, уповаю, на смелость, что пошла ради других. Что, зная свой финал, ты согласилась. И знала, что не долог будет век. За это, как мне кажется, ты стоишь гордого названья Человек! Прости, что резко так тебя я покидаю. С Душою дальше нам не по пути. Ты в землю, я куда — еще не знаю. Спасибо за те долгие часы, что мы с тобою взаперти творили. За то, что излагала все, о чем тебе мы с сердцем говорили. Твою выносливость воспеть бы во веках. И если б жив остался, тебя бы точно я носил бы на руках. За редкие болезни и недуги, за ласки от любимейшей подруги. Поверь мне, Плоть, я счастлив, что достался в твои владения земли. И если б смог, то тут остался. Вблизи тебя, родной крови. За долгие ночные размышления, за бессонливость не таи греха. Прости и отпусти меня. Тебе был верен, буду и вовеки. Навечно твой любимый Марк.
(снова садиться в кресло. Его туда садит Душа)
Д: Еще проси! Проси без замедленья! Неумолимо время. Ну, быстрей! Уж слышу песнь финального аккорда. И, слышу, как зовут меня туда, где не увидимся с тобою больше. Проси. Прошу тебя, проси!

(Во время его монолога, Душа мечется в отчаянии, выходит хор, медленно, обступая нить, которая привязана к шее Марка. Отрывает ее от потолка, или просто подносят нить Душе, которая стоит сбоку, и только когда душа бросит ее на пол, Марк умрет)

С: Душа моя, любимая, родная! Останови свое смятенье, крик! Уже готов, и к мысли я привык. Идти пора, так что ж уже здесь медлить, коли остался шаг один. Спасибо, что весь путь сопровождала. Ты верным другом стала мне за жизнь. Так не горюй, от страха воздержись (откажись)! Страшнее были 20 лет, чем этот миг прощальный. Да, я готов. И силой дух кристальный наполнил все, чем я остался. И, кажется, что чист я оказался. А если нет, то не твоя вина. Я сам и более никто. Пусть Бог рассудит, как заведено. Собой порядка не нарушу. Идти вперед никак не струшу. Тебе – хорошего контракта, и спутника бы поумней. Ну что ж ты тянешь, рви скорей оставшуюся нить. Она едина меж нами остается связь.

Хор поет, стоя сзади. Под их пение, заходит сестра, кричит матери, что Марку плохо. Мать с телефоном вызывает скорую. Через время в дверь звонит медсестра. Щупает пульс, начинает рыться в сумке. Сцена первая повторяется. Но основной акцент на Душу и Марка. Он просто смотрит на нее и грустно улыбается. В конце – концов, она бросает нить. Сестра находит записку. Читает. Показывает матери.

Финал
На сцене один Марк. На него луч. Тусклый. Начинает читать монолог. Постепенно за ним, выстраиваясь клином, Душа, наблюдатель, сестра, мать, медсестра, хор.

С: Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними? Умереть. Забыться.
И знать, что этим обрываешь цепь
Сердечных мук и тысячи лишений,
Присущих телу. Это ли не цель
Желанная? Скончаться. Сном забыться.
Уснуть… и видеть сны? (+Душа) Вот и ответ.
Какие сны в том смертном сне приснятся,
Когда покров земного чувства снят?
(+ Наблюдатель) Вот в чем разгадка. Вот что удлиняет
Несчастьям нашим жизнь на столько лет.
А то кто снес бы униженья века,
Неправду угнетателей, вельмож
Заносчивость, отринутое чувство,
Нескорый суд и более всего
Насмешки недостойных над достойным,
(+ мать и сестра)Когда так просто сводит все концы
Удар кинжала! Кто бы согласился,
Кряхтя, под ношей жизненной плестись,
Когда бы неизвестность после смерти,
Боязнь страны, откуда ни один
Не возвращался, не склоняла воли
(+ хор) Мириться лучше со знакомым злом,
Чем бегством к незнакомому стремиться!
Так всех нас в трусов превращает мысль,
И вянет, как цветок, решимость наша
В бесплодье умственного тупика,
Так погибают замыслы с размахом,
В начале обещавшие успех,
От долгих отлагательств. Но довольно!

Гаснет свет. Во время ЗТМ Марк садиться в кресло. Душа парит рядом. Сестра сзади. Мать на коленях в истерике. Все замерли.

Наблюдатель: Спектакль окончен. Надо ль объясненья? Давайте позовем их на поклон. Те судьбы, что творили не творенья, а жизнь. Вот медсестра, хоть и была прилежной, но минус ее в том, что нет, не Бог. Спасти всех не сумеет. И будет дальше с этим жить. Таков ее итог.
(По мере называния, но силой рук (магически) вытягивает их на аванс сцену, и они кланяются, отходя потом в сторону, образуя линию).
А это мать. Родимая, родная. И доля, видите, совсем уж не проста. Потеря сына, первенца, мальца. Скорбь будет длиться до конца. Вы хоть своих — то берегите, и в чрезмерной ласке не вините. Судите, конечно, если захотите, но только любите! ЛЮБИТЕ! ЛЮБИТЕ!
Сестра. В этом слове такое добро. Такая связь между кровью и кровью. И ею цветы, положа к изголовью, глаголит Любовь своею персоной. Нежной, прекрасной, и чуточку сонной.
Душа. Самый близкий и верный друг. Рядом с Вами с рожденья до смерти. Ну, хоть в нее Вы немножко верьте. Отвлекаясь от будней, друзей и подруг. Вы послушайте, как звенит ее робкий в словах голосочек, но не ищите ее внутри, возле сердца, легких и почек. И врачей не вопрошайте, им понять не дано. Они знают, как бьется сердце, но не то, что оно влюблено. Они знают формулу крови, но не знают ее игры, когда она злиться иль любит, когда подступает в виски. Лишь Вы и больше никто разгадать эту тайну в силе, только смотрите, прошу, что б истину не упустили.
Сознанье аль тело – то, что на виду. Нужны ли слова? Но я приведу простейший пример. Он – не просто рука или нос, Вы знаете это точно, но то, что это мера вещей или ось, закрепилось в сознанье прочно. Кусок ткани ни жив, не мертв, без всех предыдущих событий. Как хорошо, что умам в этом деле не нужно вскрытий. Без матери он не сын, без сестры – совершенно не брат. Простое полотно, портной был бы точно рад. Но у него компаньон, скрепленный печатью Бога, и отныне, всегда, им двоим предстоит дорога.
Кто же я? К чему вопрошания эти? Смотрю, а Вы любопытны как дети. Но есть ли догадки? Хотя бы одна? Да, я Отец. Но мой дом не семья.
В дальнейшем, хорошего дня!

ЗТМ. Все выстраиваются в линию. Хор между героями и по бокам. Поклон под музыку из рок — оперы Моцарт.