Между сном и явью

Темно. Везде одна темнота – чёрная, холодная, безжизненная. Она была всем, что окружало его. Она была его миром, его клеткою, и он уже не мог точно сказать, знал ли он что-то кроме неё, или она и была его жизнью. Тьма забрала все: его цели, его имя, его воспоминания. Осталось только оболочка, но даже в ней он не мог быть уверенным. Она всегда была сокрыта от него в темноте, поэтому даже его существование иногда выдавалось ему просто иллюзией, каким-то капризом вселенских масштабов, а возможно, капризом самой тьмы, возможно, она создала его, чтобы развеять своё одиночество, которое всегда шагало рука об руку с ней, или чтобы веселить себя, потешаясь над его страданиями. Единственное, что у него осталось – это надежда. Надежда когда-нибудь убежать от темноты, что крепко держала его в своих объятиях. Надежда вырваться и увидеть что-то, что не будет тьмой, поэтому он не останавливался. Он продолжал идти вперёд.
Сколько он прошёл? Сколько времени прошло с тех пор, как он начал свой путь? Он не мог точно сказать. Он не знал и сам. Тьме неведомы понятия пространство и время. Они для неё ничто. Минута могла оказаться вечностью, а вечность минутою. Такая действительность ждала его, и перед ней ничего не могло устоять. Вечность – слишком долго для судьбы одного человека. Ни один огонь не может гореть вечно. Огонь его надежды тоже не стал исключением. Он начал угасать – стремительно и бесповоротно.
— Останься. Сдайся. Смирись. Отдайся безысходности. – голоса давно шептали ему на ухо, и, неизвестно, были они отражением его страхов, или сама тьма говорила с ним, но теперь для них всё изменились. Он не гнал их прочь вместе со своими тревожными мыслями. Он вслушивался в каждое их слово, в каждую перемену интонации, в каждый звук. Темнота добралась до глубин его души, а надежда оказалась не настолько сильной, чтобы противостоять ей. Она превратилась в отчаяние, и нет отчаяния сильнее, чем то, что пришло на смену надежды.
— Выхода нет. Тьма бесконечна. – упав на колени, не переставая, как будто одержимый, продолжал повторять он. Его воля, стойкость, решительность покинули его. Он сдался и покорился воле тьмы. Темнота укротила его и единственное, что осталось ему желать – это забвение. Он хотел, чтобы тьма, поскорее растворила в себе то немногое, что осталось от него. Он хотел забыться и почувствовать что-то, что хотя бы отдалённо было похожее на покой.
Глаза закрылись один за другим. Тьма всегда остаётся тьмой, поэтому не было смысла всматриваться сквозь неё, но на этот раз что-то пошло не так. Тьма, что предстала перед закрытыми глазами, не была похожа на ту, которою он видел всегда. Она была яркая настолько, что понемногу начала резать глаза.
От этого чувства он открыл их, чтобы вернуться в мир, перед которым преклонил свою голову, но о том, что его ждало, он не мог уже даже мечтать. Он нашел то, чего так долго желал, к чему так долго стремился, и, в итоге, от чего отрёкся, или, может лучше сказать, оно нашло его. Он узрел свет настолько яркий, что темнота в страхе отступала перед ним. Свет был похожий на женскую фигуру, которая тянула к нему руки, как будто звала к себе. Он же даже не думал колебаться. Как бабочка, которая стремится к огню, не зная, что её там ждёт, так и он своим ослабленным телом побежал к свету. Он желал обнять его всем своим сердцем, но свет невозможно обнять. Его руки прошли сквозь него, но даже так, свет его не оставил. Свет поглотил его, и тот, кто должен был раствориться во тьме, в итоге растворился в свете. Он был приятным, ярким, а главное – он был тёплым. И это тепло грело не его тело. Это тепло согревало его заледенелую душу, но тепло не единственное, что пришло со светом. Вместе с теплотою он почувствовал тревогу и страх.
— Найди меня, спаси меня, мой лунный рыцарь. – свет отозвался к нему нежным женским голосом. Свет умолял его прийти.
— Я иду! – без сожалений и раздумий прокричал он.
Тот, кто знал только тьму, не мог отказать свету, который заполнил то, где ничего не было. Именно свет подарил ему новое имя, вместо забытого, именно свет подарил ему новую цель, вместо утраченной, и именно ему он решил быть верным до конце своих дней. Он стал лунным рыцарем, который служит свету, своему собственному свету.
Вспышка света очень скоро пропала, но его уже ждала не тьма. Свет перенёс его в другой мир, в другое пространство. Он вырвал его из тьмы, но дальнейший путь лунный рыцарь должен был найти сам.
Он очутился посреди огромного заброшенного средневекового замка. Заткнутый воздух, пыль, паутина и гнилые доски ждали его там. Они стали единственными украшениями этого, когда-то, наверное, живописного и величественного места.
Лунный рыцарь не стал топтаться на одном месте и, пройдя по давно опустелому коридору, он открыл старые двойные двери. Перед его глазами оказалась средневековая столовая с деревянным столом человек на двадцать и деревянными стульями, на которые только самый отчаянный осмелился б уже сесть. Лунный рыцарь подошёл к столу и схватил нож, что был воткнутый в него. Нож выглядел ржавым, затупленным, но даже такой нож был лучше, чем вовсе ничего. Так подумал он, но только его рука торкнулась рукояти ножа, как в его сознании снова возродились старые страхи. Он не почувствовал рукоять. Он не чувствовал ничего до чего касался после этого, будто его же тело не принадлежало ему. От страха он вновь схватил нож и, надавливая со всей силы, его тупым лезвием, разрезал себе ладонь. Струя красной крови потекла с его руки, но даже это не принесло ему никакого утешения. Боль тоже была чуждою для него.
В панике он выбросил оружие и бросился бежать. Он поднялся на второй этаж и, открывая дверь за дверью, пытаясь утихомирить свою дрожь, глазами что-то искал. Знал ли он точно, что ищет, или это был только порыв? Никому не был ведан ответ на этот вопрос, но остановиться его заставило только зеркало в человеческий рост, которое стояло в одной из спален. Он безумно ладонями вытирал с него пыль до тех пор, пока не увидел отражение.
— Ха-ха-ха. Я существую! Я существую! – кричал он, как сумасшедший, захлёбываясь в смехе. Наконец-то, в отражении зеркала он смог увидеть себя, свое молодое лицо, которому было не больше двадцати трёх, свои светлые короткие волосы, свою двухдневную щетину, свою чёрную футболку, синие потёртые джинсы и серые кроссовки. Он увидел всё то, что всегда было сокрыто от него в темноте, всё то, не видя чего, он начал сомневаться в своём собственном существовании, и когда же он обнаружил, что чувства прикосновения покинули его, то сомнения лунного рыцаря превратились в страх. Он испугался, что никогда не существовал, что так и остался игрушкой, созданной темнотой, и его обретённая свобода – это только иллюзия, показанная тьмой, чтобы потешится над его желаниями. Но теперь это было позади. Он мог сколько угодно лицезреть свою внешность, и с этим видом росла его уверенность не только в себе, в своём существование, но и во всём, что его окружало. Вид самого себя помог ему, в конце концов, поверить в то, что он действительно смог покинуть владения темноты, и даже то, что он утратил чувство прикосновения, совсем не имело для него уже никакого значения.
Звук разбившейся посуды заставил лунного рыцаря оторваться от зеркала.
— Кто здесь? – прокричал он, но ответом стали только звук шагов, которые быстро удалялись.
Рыцарь выбежал со спальни и увидел разбитую вазу, что стояла до этого на каменной подставке, а в конце коридора промелькнула тень.
— Стой! – ещё раз прокричал он, но, как и раньше, не последовало никакого ответа, только звук шагов стало слышно отчётливее, несмотря на то, что они продолжали удаляться.
Лунный рыцарь не собирался терять, возможно, последнее живое существо забытого историей места. Он отправился в погоню и только иногда останавливался, чтобы прислушаться и определиться с направлением.
В конце концов, звук вовсе пропал. Кем бы ни был незнакомец – он остановился, и местом его пристанища могла быть только помещение, что находилось за огромной, приблизительно три метра в высоту, дверью из красного дерева в конце очередного коридора на первом этаже.
Проржавелые петли двери не желали так просто поддаваться, поэтому, чтобы их открыть, пришлось приложить усилия. За дверьми же не оказалось ничего, кроме трона и старичка ростом не более полтора метра, со сморщенным лицом и необычайно большим носом. Старичок крутился на троне, который явно был великоват для него, пытаясь удобно сесть, но никак не мог подобрать нужное положение.
Скрип дверей заставил его успокоиться и пристально посмотреть на приближающегося к нему лунного рыцаря.
— Человек, человек. Это точно человек. Давно. Как давно это было. Может ты ошибся? Нет, говорю тебе, это человек. – разговаривал старик, как будто к кому-то обращался, но по сторонам лунный рыцарь не видел никого. Было похоже, что старик от одиночества просто утратил последние частицы своего разума.
Лунный рыцарь подошёл к старику и не проронил ни слова. Он рассматривал его, уже глубоко сомневаясь в том, что будет от него хоть какая-то польза. Старик же продолжал разговаривать сам с собой, и казалось, что в своих диалогах он совсем позабыл о существовании кого-нибудь ещё, как вдруг он внезапно исчез.
Рыцарь нервно оглядывался по сторонам, но его нигде не было видно. Старик исчез бесследно, но продлилось это совсем не долго. Почти сразу после исчезновения старик вновь появился за спиной рыцаря, после чего опять же исчез.
— Блуждал человек в темноте…
Не знает он точно уж сколько…
И так бы нашёл в пустоте…
Кончину свою, но вот только…
Пришла за ним дева – спасла…
И светом она вся сияла…
Героя себе завела…
«Спаси меня», — нежно сказала…
Строчку за строчкою напевал старик, то исчезая, то появляясь возле рыцаря, и тыкая в него пальцем. Все слова песенки описывали всё то, что случилось с рыцарем. Старик читал его, как будто раскрытую книгу, но все попытки расспросить его не увенчались успехом. Только рыцарь раскрывал рот, как старик опять же исчезал, после чего появлялся в самых неожиданных местах. Он появлялся то за спиною, то парил в воздухе, то даже над головою.
— Где выход? – наконец-то прокричал лунный рыцарь, схватив старика, когда он появился прямо перед ним, и крепко держа его за плечи. Он понял, что бесполезно у него что-то расспрашивать, но хотя бы ответ на этот вопрос рыцарь должен был услышать.
— Мы не любим, когда нас касаются. – сурово проговорил старик, и его безобидное лицо переполнилось яростью и злостью.
Поток воздуха отбросил рыцаря, после чего старик снова стал беззаботным.
— Выход. Скажи, где он? – не желая сдаваться, вновь задал вопрос лунный рыцарь, поднявшись с каменного пола.
Одного раза хватило, чтоб убедится в том, что старик может быть настолько безобидным, насколько опасным, и что он был далеко не прост. Если кто-то и знал, где находится выход с этого замка, то это мог быть только он, поэтому лунный рыцарь не мог позволить себе отступить.
— Выход. Ты знаешь, где выход? Я знаю, где вход? Вход и есть выходом. Мы знаем, где выход. Скажем ему? Нет, ты прав. Мы снова останемся одни, и нам будет скучно. Пусть развеселит нас. Пусть поиграет с нами и только тогда. Никак иначе. А какая наша любимая игра. О, ты прав. Охота. Мы хотим охоту.
Старик опять погрузился в себя и в разговорах с собою снова забыл о существовании чего-либо. В его бессвязном, на первый взгляд, наборе слов тяжело было что-то понять, но то, что было нужно рыцарю, он смог услышать. Единственным способом узнать, где выход – это пройти охоту.
— Я согласен. Я поиграю с тобою в охоту, если потом ты скажешь, как мне выбраться отсюда.
От услышанного старик притих. Его глаза загорелись от радости и нетерпения.
— Ты уверен? Ты будешь с нами играть? Не передумаешь? Дороги назад не будет? – появившись прямо перед лицом рыцаря, переспрашивал старик, потирая руки от предвкушения, но рыцарь не разочаровал его. Он не собирался отказываться от сказанных слов.
— Игра. Весело. Будет весело. Малютки, идите сюда, сегодня нас ждёт веселье. – неожиданно кого-то ещё позвал старик и на просторах тронной залы появились существа.
Они были похожи на бесшерстных обезьян с серою кожею, выпученными глазами, и хотя их рост не достигал даже полуметра, но главная сила существ была в количестве. Их было десятки. Десятки злобных существ, которые скалили свои зубы, напоминающие зубы пираньи, и от их жажды крови ставало не по себе. Только присутствие старика ограждало лунного рыцаря от существ и не давало им возможности вонзиться своими острыми зубами в мягкую плоть человека. Но и это продлилось не долго.
— Можно начинать. Нет. Ты опять же прав. Правила. Какая же это игра, если забыть о правилах. Человек должен слушать нас. – пытаясь оставить беседы сам с собою, обратился старик к лунному рыцарю. – Говоришь час. Да, думаю, час будет в самый раз. Герой должен убегать от малюток один час, и, если он не станет кормом малюток, то получит то, чего хочет. Я рассказал ему. Начинаем? Начинаем!
Возле старика появились песочные часы как раз с его рост, и падающие песчинки начали отсчёт времени. Под ногами же лунного рыцаря каменный пол превратился в деревянные двери, что открылись вниз и рыцарь провалился в подземелья замка. В подземелье не было ничего, кроме каменных стен, расположение которых напоминало лабиринт. Подземелье и было лабиринтом.
— Герою мы дарим две минуты. – это были последние слова старика, что услышал рыцарь.
Охота началась. Две минуты истекли быстро, как никогда. А далее — герою было некогда даже задуматься, быстро для него течет время, или медленно. Он не думал, сколько прошло времени. В его голове была только одна мысль – бежать. Звуки шагов малюток и скрежет их зубов эхом доносились во все уголки лабиринта, заставляя сердце вырываться из груди от страха. Не было такого места, где можно было быть в безопасности, поэтому он должен был бежать. Бежать не останавливаясь. Бежать не оглядываясь.
Очередной тупик стал на пути рыцаря, и снова ему нужно было быстро возвращаться, но для этого оказалось слишком поздно. Существа догнали его, перегородив своими полчищами выход. Они загнали его в угол, и единственное, что осталось рыцарю – это сражаться. Сражаться голыми руками и с телом, которое уже было на пределе и с большим трудом двигалось, несмотря на то, что лунный рыцарь не чувствовал усталость. Сама мысль об этом выдавалась ему смешной, но выбор был у него не велик.
Малютки бросились к человеку. Рыцарь гордо смотрел на них, не пряча свои глаза, и только капля пота, стекая украдкой по его лицу, говорила о безнадёжности его ситуации, как вдруг песочные часы появились возле рыцаря, и последняя песчинка скатилась вниз. Время вышло. Он смог продержаться. Малютки остановились от рыцаря в нескольких шагах и отступили, после чего появился старик. Он был непривычно для себе молчалив, и прежде, чем герой что-то сказал, старик взмахнул рукой. В мгновения ока лунного рыцаря объяло пламя, и только он инстинктивно закрыл лицо рукою, как превратился в пыль.
Яркое ослепляющее солнце было следующим, что помнил лунный рыцарь. Он лежал посреди зелёной поляны, и мягкая зелёная травка щекотала ему щеку. После всего, что с ним случилось, эта поляна была похожа на рай, но он не мог здесь долго задерживаться.
Чуть-чуть приподнявшись, он увидел вдалеке маленькое озеро, от которого бежали к нему три девушки. Стройные фигуры и прямые длинные волосы, с непривычным тёмно-зелёным оттенком, но, несмотря на это, они придавали им ещё большее очарование. В руках одной из них была золотистая арфа, и только они достигли лунного рыцаря, как девушка заиграла на ней. Другие же тянули его в танец, и хотя лунный рыцарь не соглашался и был намерен уже силой вырваться с их объятий, но только одна с них запела, его рассудок, как будто помутился. Он не мог разобрать слов песни, но она очаровывала его.
Куда он шёл? К чему стремился? Чего хотел? Всё это, словно стёрлось из его памяти. Вся суета, как будто покинула его душу, и рыцарь беззаботно кружился в танце с девушками, что только подзадоривали его. В его сердце осталось только одно желание – ещё. Он кружился столько, что ноги уже переставали его держать, что тело не желало двигаться, но всё равно он тянулся к ним. Они же втроём напевали свой волнующий мотив, и этот мотив, было похоже, вытягивал все силы с рыцаря. Они питались его силами, и были готовы питаться до тех пор, пока не иссушат его до последней капли, но даже, если это было действительно так, лунный рыцарь об этом не догадывался. Он оказался неспособным вырваться из объятий блаженства.
— Сирены убьют тебя. Спасайся. – прозвучал в голове рыцаря знакомый голос, и как будто пелена спала с его сознания. Он вспомнил, что должен сделать и куда идти, но не мог пошевелить уже даже кончиком пальца. Ярость, злость, как огонь вспыхнули в его сердце. Он злился на себя за свою слабость, за то, что поддался чарам сирен. Он злился на них за то, что преграждали ему путь. Он злился на всё на свете, и ярость его была настолько сильной, что начала придавать ему сил. Лунный рыцарь поднялся. Его глаза сияли красным светом, а выражение лица походило больше на зверя, на голодного, дикого зверя, чем на человека.
Сирены замолчали. Они дрожали в страхе от силы, которая вырвалась с их жертвы, и прижимались одна к другой.
— Выход? – спросил рыцарь, но его слова прозвучали как дикий рёв.
Одна из сирен такой же дрожащей рукой указала на озеро, и рыцарь бросился бежать к нему. Он нёсся дико, неудержимо и так же, не останавливаясь, прыгнул в холодную прозрачную воду.
Озеро перенесло его на маленький островок, парящий в бескрайних просторах чёрной бездны, на котором к столбу была прикована она. Хотя лунный рыцарь никогда не видел её лица, но почему-то не сомневался, что это была она – дева света, которою он искал. У нее были белые волосы, но, несмотря на это, они вовсе не были похожи на седые, нежные молодые черты лица и ярко-зелёные глаза, которые будто смотрели в душу. Изорванное синее платье окутывало её стройную фигуру, а цепи беспощадно впивались в хрупкое тело девы. Она была вся измученная и ели держалась на ногах, но даже при этом от неё исходило странное белое сияние, как будто сама её аура сияла своею чистотою.
Вид страданий девы погрузило лунного рыцаря в ещё большую ярость. Его красные глаза тоже засияли ещё сильнее. Он бросился к ней и схватил цепи, чтобы разорвать их на части, но они не поддавались.
— Слишком поздно. Беги. Спасайся. Он идёт. – звучал её голос в голове лунного рыцаря, хотя её пересохшие губы не шевелились. Казалось, сам её погасший взгляд разговаривал с ним.
— Не бойся! – ничего не понимая, и не желая сдаваться, сказал рыцарь.
— Страж. Слишком поздно. Прости. – ответила она взглядом.
В этот момент земля затряслась, и появился тот, кого так боялась дева света. Это был страж, ростом не меньше четырёх метров, чёрные крылья которого, будто олицетворяли саму смерть. Почти всё его тело было скрыто под багровым средневековым балахоном, а из под капюшона виднелись только два жёлтых блестящих глаза. На мгновение они засияли ещё ярче и, как будто вся сила притяжения собралась в одну точку, чтобы приплющить лунного рыцаря к земле.
Сила дарована яростью лунного рыцаря, что только нарастала, была бесполезной. Он не мог даже оторваться от земли, а могущество стража вжимало его всё больше. Не далёк был тот момент, когда тело лунного рыцаря не выдержит, но вдруг всё прекратилось. Рыцарь засиял таким же белым светом, которым сияла дева, и смог подняться. Свет его же начал обретать форму в его руке.
— Таков твой выбор, дева! – выйдя из себя, проревел страж, и белое копьё света пронзило его. Всего мгновения, на которое отвлёкся страж, хватило рыцарю, чтобы завершить создание оружия и бросить копьё, которое не промахнулось. Страж лежал при смерти и доживал свои последние секунды, а копьё и свет, что окружал лунного рыцаря, рассеялись.
— Я проиграл, но и тебе она не достанется! – напоследок прокричал страж и, заливаясь от смеха, превратился в прах. Вместо него остался только ключ и, только когда лунный рыцарь схватил его и вновь посмотрел на деву, он понял настоящее значение его прощальных слов. Свечение девы пропало так же, как исчезала она сама. Дева уже была похожа на призрака и ставала всё прозрачнее.
Лунный рыцарь быстро подбежал к ней и сел на колена, чтобы открыть замок. Цепи, что крепко сжимали её тело, ослабили свою хватку, и она упала в объятия своего рыцаря. Она оказалась единственной, кого он смог ощутить. Он ощущал теплоту её тела. Он ощущал её кроткое сердцебиение. Он ощущал, как она исчезала.
— Я победил. Я же спас. Так почему? Почему всё должно закончиться именно так? – кричал он, как сумасшедший, сжимая её всё крепче в своих руках. Слёзы нескончаемым потоком текли с его глаз, показываю всю глубину его горя. Она же с последних сил сняла со своего пальца кольцо с рубином, что постоянно изменял свой цвет, и одела ему на палец. После этого свою нежную маленькой руку прижала к его щеке, вытерев солёную слезу, и улыбнулась ласковой улыбкой. Её улыбка была последним подарком лунному рыцарю. Дева исчезла, а рыцарь так и остался сидеть на коленях и смотреть на то место, где ещё мгновения назад лежала она.
Для него уже ничего не имело значения. Весь окружающий мир стал для него безразличен. Он не сдвинулся с места, когда островок начал рушится. Рыцарь не пошевелился даже, когда земля ушла у него из под ног, и он провалился в бесконечную чёрную бездну. Всё утратило хоть какой-то смысл, и единственное о чём он сожалел, что когда-то покинул тьму. Останься он в темноте — никогда б не познал душераздирающею боль потери, но теперь всё будет хорошо. Тот, кто вышел из тьмы, должен вернуться во тьму, и этому он уже не собирался противиться. Он только закрыл глаза в ожидании конца своей судьбы.
Белый потолок, хотя в темноте он больше был похожий на серый, чем на белый. Его глаза смотрели на него в недоумение и не могли понять, что всё-таки случилось. Он лежал один в комнате на мягкой постели.
— Сон? – мысль промелькнула в его голове, и, вскочив с кровати так, что его одеяло слетело на пол, он с тревогою оглянулся. На стуле аккуратно сложенные лежали те самые футболка и джинсы, под ногами валялась книга, по обложке которой можно было смело сказать, что она о средневековых рыцарях, а через окно прямо в лицо светила полная багровая луна, какую наиболее суеверный мог бы назвать кровавою. Всё сходилось. Это был только сон и утраченные воспоминания в тот же миг вернулись к нему. Он вспомнил всю свою жизнь – детство, юность. Он осознал, что ему ничего не угрожает, что он остался жив, и, как бы радуясь от этого, он начал неустанно смеяться, только самого себя не обманешь. В сердце была пустота, словно что-то вырвали из него, а из глаз, незаметно для него самого, крались одинокие слёзы. Он дико тосковал, хотя никогда не отличался высокими чувствами, и сколько не старался убедить самого себя, что глупо скорбеть над тем, чего никогда не имел, но всё было четно. Сон оказался реальней для него, чем сама реальность, чем вся его жизнь. Он до сих пор ощущал тепло её прикосновения и перед глазами видел её улыбку. Эти воспоминания только сильнее терзали его душу, поэтому их нужно было забыть. Сны забываются под напором реальности. Вообще, странно было, что он до сих пор так точно помнил его. Раньше он сразу же забывал все свои сновидения, но и этот сон – не мог же быть в его памяти вечно. Нужно было только подождать.
Он наклонился за одеялом, несмотря на то, что чувствовал, что не сможет уснуть, но хотя бы с ним он мог скоротать остаток ночи в кровати. Но только его рука приподняла одеяла, как его лицо отчётливо окрасилось улыбкою. Улыбкою радости, что была на грани безумия. Под одеялом лежало то самое кольцо с рубином, подаренное девою света. Как будто мир перевернулся с ног на голову. Он уже не мог быть уверенным – была ли вокруг него реальности, или же сон. Правда, для него это было и неважно. Главное, что это был ещё не конец. Ничего ещё не было кончено, и его глаза покраснели, засияв в ответ сиянию луны. Но теперь они сияли не злостью. Они сияли решительностью. Они приветствовали новое начало…

Оцените статью