Красные туфли, жёлтый нарцисс.
Если реальность в очередной раз расписалась в своей несостоятельности, не удручайте себя размышлениями о том, как изменить её, лягте в кровать, закройте глаза и окунитесь в мир, который живёт либо так, как того хотите Вы, либо так, что случается чаще, как придумало Ваше подсознание. В том мире, наверняка, будет лучше. А, быть может, Вам больше никогда не захочется возвращаться в совсем не идеальную реальность…
Уже в детстве Наташа осознала, что Создатель очень ей помог, наградив способностью проводить большую часть бытия в сновидениях. Когда долго сомневавшиеся доктора, наконец, поставили ребёнку диагноз нарколепсия, мама девочки залила кабинет главного врача литрами слёз, так сильно напугало это слово необразованную и много пьющую женщину. То ли рассчитывая на денежную помощь, то ли заговаривая свою болеющую голову, она несколько часов подряд корчилась в кабинете седовласого врача и громко причитала. И только когда опытный специалист в белом халате налил ей нечто прозрачное в граненый стакан, она одарила его признательной улыбкой, выпила содержимое, схватила за руку напуганную девочку и навсегда покинула детскую поликлинику. С этого дня Наташина нарколепсия стала для «заботливой» мамы главным поводом для застолья. Пила она много и самоотверженно, пока однажды ночью не захлебнулась и не умерла.
Несовершеннолетнюю девочку отправили в детдом. Чистая постель и четырёхразовая питание заметно оживили и даже, как будто, оздоровили Наташу. Она стала меньше спать, больше двигаться. Всё выглядело довольно многообещающе до того дня, пока ребята постарше не познакомили Наташу с местными законами выживания. Чёрная от синяков и униженная морально, девочка долго не решилась встать с больничной койки. А когда всё-таки была вынуждена это сделать, едва ли нашла в себе силы, чтобы снова переступить порог интерната.
К этому моменту весь детдом узнал о её необычном диагнозе и неожиданно проникся невероятным сочувствием к бедняге. Учителя помогали ей получать хорошие оценки, директор хлопотала о бюджетном местечке в педагогическом университете, а обиженные судьбой подростки старались не вмешиваться в жизнь несчастной больной. А если кто-то и решался вмешаться, она быстро находила своё уединение под одеялом.
Казалось, полжизни прошло, прежде чем Наташа, с дипломом о высшем образовании и готовым рабочим местом в школе, вернулась в район, где когда-то жила с матерью: ей там выделили однокомнатную квартиру, отремонтированную за государственный счёт. Подобные события, как правила, не остаются без внимания. В случае с нашей героиней, оно тронуло практически каждого жителя неблагополучного спального района. Бабушки, насиживавшие скамейки у подъездов, шептались о невероятном везении дочери алкоголички из «98». Старые приятели той самой алкоголички соображали, как бы набиться в гости к девушке, чтобы так сказать «помянуть» добрую женщину. А молодые люди, особенно те, кто до сих пор делил жильё с родителями, т.е. все, норовили заполучить завидную невесту.
Не прошло и двух месяцев, как Наташа приняла предложение руки и сердца от доброго, пусть даже и бедного, Василия. Разбираться с остальными достоинствами и недостатками парня, так часто приносившего цветы, возможности не было. После работы Наташа любила подремать. А по утрам все кажутся лучше, чем есть на самом деле.
Не успел раздаться колючий звон разбитых бокалов на крыльце загса, где в узком семейном кругу состоялось торжественное бракосочетание (семья, разумеется, была представлена только родственниками Васи), любящий муж перенёс всё своё имущество (две потёртые рубашки, выношенные штаны и пару свитеров) в квартиру нуждающейся в заботе жены. Вася был настолько рад своему кольцеванию, что праздновал это событие ровно месяц, чем, разумеется, невероятно огорчил рассчитывавшего на него прораба. Когда Наташа узнала от соседей об увольнении мужа, она решила, что с рождением ребёнка стоит повременить и сделала свой первый и последний аборт. Супруг особо не расстроился.
Серая реальность Васи катилась по жидким и неровным рельсам. Наташа редко соприкасалась с ней, так как всё своё свободное время проводила во сне, а несвободное – в школе. Именно из-за её полного безразличия, по мнению Василия, он и увлёкся алкоголем. Пил он регулярно. На работу ходил реже, чем пил. Даже устраивался в новую бригаду чаще, чем работал. Но окружающие прощали ему эту неорганизованность: любой бы запил, если бы у него была такая странная жена. Наташу же учили, что «надо терпеть», а в качестве аргумента приводили неоспоримую русскую истину: «сейчас пьют все».
Девушка легко смирилась с этим обстоятельством, как и со всем остальным, что происходило в её жизни. По утрам она с необычайным хладнокровием переступала через синюшное тело Василия, а по вечерам забиралась под одеяло сразу же, как приходила домой. Она ничем не интересовалась, целей не ставила, телевизор не смотрела, поэтому даже не заметила, как этот ценный свадебный подарок исчез из квартиры спустя месяц после бракосочетания.
Однажды, в тёплый майский день, Наташа решила прогуляться по парку. В поношенном платье и с потухшими глазами, она вошла зелёный дворец под солнечным куполом. Она не смотрела на скамейки, на которых соображали жаждущие и отдыхали сообразившие, не вслушивалась в разговоры, катавших по дорожкам коляски одиноких мам, просто тащила по земле ноги, не думая ни о чём, а потом долго сидела под массивным дубом. Дерево оказался довольно комфортным укрытием – и вскоре девушка уснула…
Вам приходилось когда-нибудь гулять по облакам? Правда, здорово! Наташа настолько увлеклась своей радостью (она окуналась в их белоснежные глубины, черпала руками их пенные верхушки и сыпала на голову их большие хлопья), что даже не заметила, что с ней на небе есть кто-то ещё.
− Никогда не видела тебя такой счастливой, − громко произнесла симпатичная блондинка с розовыми щеками. Она перекатывала с ладони на ладонь кусочек ватного облака и беззаботно болтала фигуристыми ногами в маленьких красных туфлях.
− А я никогда и не была, − не особо удивившись словам миловидной девушки, ответила Наташа.
− Сейчас ты расскажешь мне про то, что у тебя сложный диагноз, который отнимает большую часть жизни, и муж алкоголик, которому дела нет до тебя и твоего диагноза, − незнакомка бросила клочок от облака за спину и отклонилась назад, оперевшись на ладони.
− Так оно и есть. Но мне всё равно. Я ни с кем это не обсуждаю. Особенно с незнакомыми мне людьми, − Наташа посмотрела на пышущую здоровьем собеседницу.
− А ты что меня не узнаёшь? – рассмеялась незнакомка, расстегнув пуговицу коротенького красного пиджачка, из-под которого показалась верхняя часть маленького чёрного платья.
− Нет, − призналась Наташа. − А что должна?
− Не должна, но могла бы, − блондинка освободила одно плечо от густых волос − и Наташа увидела коричневую родинку. Такая же и в том же месте была и у неё. – Я – это ты. Но не наоборот. Прости, я не хочу быть растением.
− Что это значит? − девушка подползла к незнакомке поближе и принялась внимательно рассматривать её. Кроме родинки и светлых волос, которые у блондинки, очевидно, были гораздо красивее, никаких других сходств с собой Наташа не обнаружила.
− А то и значит, что у каждого человека есть «продолжение». Он может к нему прийти, если захочет, а может умереть тем же «зачатком», которым пришёл на землю Я – это твоё продолжение. Но тебе, насколько я понимаю, это не очень интересно. Нарколепсия – это удобно, − белоснежные зубы блондинки заблестели, как бриллианты, на солнце.
− Ты звучишь дерзко, − промямлила Наташа.
− А ты – безжизненно.
− И ты слишком самоуверенная, мне кажется.
− А ты слабохарактерная. И мне это не кажется. Я точно знаю.
− Ты – бесчувственная.
− А ты – глупая.
− Ты – другая!
− И, слава Богу, − спокойно ответила незнакомка.
Возможно, спор продолжился бы, а, быт может, перерос бы в продуктивную дискуссию, столь необходимую безвольным людям, но Наташа, неожиданно для себя, вновь оказалась под дубом в парке. Она не сразу поняла, где находится, а когда сознание, наконец, пробудилось, принялась растирать лицо ладонями, приминать взъерошенные волосы, разглаживать платье.
По дороге домой она думала о странном знакомстве во сне. С педантичностью отличницы Наташа копалась в воспоминаниях, пытаясь восстановить всё до мелочей. Но перед глазами, почему-то, всё время стояли те самые красные туфли, в которых была блондинка. И девушка решила, что должна купить себе такие же.
Она забежала в единственный в районе магазин обуви. Из скудного ассортимента и при участии озлобленной продавщицы, выбрала себе пару красных, а главное недорогих, туфель. Джорджио Армани, наверняка, отметил бы, что Наташина пара и рядом не стояла с той, что была на блондинке. Но для нашей героини это было неважно. Она была в полном восторге.
Её короткая радость оборвалась, как только она переступила порог своей квартиры. Бедный муж, привыкший видеть жену в это время суток под одеялом, настолько «истерзал себя переживаниями», что готов был ударить «неведомо, где пропадавшую» супругу еще до того, как она скажет «привет». Но всё-таки по-джентельменски позволил её поздороваться, а потом по-мужски впечатал кулак в её висок…
− У вас так уютно, − задумчиво произнесла Наташа, посмотрев на девушку, которая, как и в первый раз, сидела на мягком облаке, свесив ноги.
− Получше, чем в однокомнатной квартире с мужем алкоголиком, − ответила блондинка, махая одной рукой вместо веера, а другой – сжимая длинный стебель жёлтого нарцисса.
Наташа опустили глаза. Ей уже было не всё равно.
− Пойдём, я тебя кое с кем познакомлю, − девушка отбросила цветок в сторону. Нарцисс недовольно сморщился и повернул свою жёлтую головку в другую сторону. – А он поживее тебя, не находишь?
Пешая прогулка по небу оказалась неожиданно трудной, но очень увлекательной. Трудной, потому что ноги то и дело утопали в ватных облаках. Увлекательной, потому что жителей на небе было не меньше, чем на земле. И все такие красивые и улыбающиеся.
− Посмотри на этого парня, − шепнула на ухо Наташе её новая знакомая. – Не узнаёшь? А это, между прочим, «продолжение» твоего супруга Василия. Правда, из общего у них только имя. К сожалению, твоему избраннику слишком далеко до этого парня.
Наташе долго смотрела на молодого человека, на которого указала блондинка, и искренне не могла им налюбоваться: таким красивым и добрым он ей показался. Василий не стал утруждать себя музейными позами и сделал первый шаг навстречу той, которая на земле названа его женой.
− Здравствуй, Наташа. Рад, что ты к нам зашла.
Девушка была очарована музыкой его голоса и глубиной его голубых глаз.
− Я тоже рада, − слова её прозвучали робко и тихо.
Наташа чувствовала лёгкое головокружение от накрывшего её счастья, и, чтобы не упасть, она медленно перевела взгляд на свои красные туфли: они-то, наверняка, смогут отвлечь её. Рассматривая любимую обновку через туманную дымку, девушка обратила внимание, что в то время, как она утопает в ватном облаке, Василий держится так, будто под ним твёрдая земля.
− Это, действительно, странно, — Наташа слышала, что парень говорил с улыбкой на лице, — но мы легче тех, кто на земле, — он осторожно коснулся её руки. – К сожалению, мне надо идти. Прости, пожалуйста.
Молодой человек исчез так же неожиданно, как появился. Наташа несколько минут стояла неподвижно, прижимая тёплую от нежного прикосновения руку к щеке. Она не успела спросить, когда они увидятся снова, не смогла сказать, что любит его, и ничего не сделала, чтобы остановить.
− Послушай, я хочу ещё кое с кем тебя познакомить, − ворвалась в её размышления блондинка.
Девушка повернулась к своей новой знакомой, но никого рядом с ней не обнаружила.
− Ах, вот же она! – блондинка нырнула в группку мило беседующих на соседнем облаке женщин. – Можно, я украду у вас Анну на пару минут, милые дамы? — и она увлекла за собой ту, которая была в голубом.
− Наташа, познакомься, это твоя мама, − блондинка осторожно подтолкнула локоть женщины так, что её рука рефлекторно вытянулась навстречу недоумевающей Наташе. Разумеется, девушка приняла мягкое рукопожатие.
− Правильней сказать, я – это то, кем могла бы стать твоя мама, − женщина улыбнулась и ещё крепче сжала руку Наташи. – Я знаю, о чём ты думаешь, моя девочка. Прости её. Не держи зла. Не каждый находит силы, чтобы стать лучше. Посмотри, сколько нас здесь, – женщина окинула взглядом многочисленные группки беседующих и играющих в шахматы. – Мы – это несколько шагов вперёд. Те самые несколько шагов, на которые трудно решиться. Я очень надеюсь, что у тебя всё будет по-другому.
От этих слов Наташе вдруг стало очень тепло. Ей захотелось обнять и расцеловать эту женщину. Не просто женщину, а маму. Оказывается, думать о маме совсем не стыдно и от неё не надо прятаться под подушкой.
– Ты красивая и талантливая. Полюби жизнь! – Анна прижала ладони девушки к своим щекам.
Трудно точно сказать, как долго длилась их беседа. Ещё труднее передать, что чувствовала при этом Наташа. И практически невозможно представить то, как былое безразличие растворилось в мягких и хрупких облаках, а источник радости породил новую жизнь в душе нашей героини. Наташа поняла, что всё делала неправильно, что зря пряталась от реальности и не наслаждалась жизнью. Она почувствовала в себе силы стать другой.
Розовощёкая блондинка ликовала, наблюдая за перерождением той, которая не так давно казалась ей безнадёжной. Она уже видела себя гуляющей по земле. В знаки преданности и безграничного восхищения она даже подарила девушке свой жёлтый нарцисс. Цветку, кстати, очень понравились ласковые руки новой хозяйки. Он нежно касался лепестками её влажных губ, а она с радостью смотрела на свои красные туфли, которые больше не проваливались в белоснежные облака…
Пробуждение было болезненным. Наташа долго всматривалась в висевшее над ней морщинистое лицо в белой шапочке. Потом это же лицо шершавым голосом сообщило, что девушка целых девять дней находилась в коме, но, к счастью, опасность миновала, и совсем скоро она сможет вернуться домой.
− Кстати, Вам что-нибудь снилось?
− полюбопытствовала медсестра.
− Кажется, нет, − честно ответила девушка и тяжело вздохнула. К сожалению, она никогда не помнила своих снов, но, наверняка, видела их.
Жила Наташа долго и однообразно: квартира, в которой из мебели вскоре остался только диван; муж, оказавшийся долгожителем, несмотря на вредную привычку; сон, регулярный и продолжительный. И самое яркое событие, самое острое впечатление, самая большая радость вместились в пару красных туфель. А про нарцисс она и вовсе позабыла.