Понедельник
Черт меня побрал, зачем я только прочла этого Набокова! Не всего, конечно, — и к счастью, а только один небольшой рассказ с каким-то страшным иностранным названием — он случайно был оставлен мужем среди моих кулинарных книг и пока я додумалась, что там нет рецептов, было уже поздно.
Так вот, речь там про мужика по фамилии Фальтер, который якобы открыл правду жизни и стал сумасшедшим. А потом еще убил бедного психиатра, который, узнав эту самую правду, отбросил копыта. А еще там был, этот, как его, Синебородов, тьфу, Синеусов, который бредит о своей погибшей жене в каких-то замысловатых фразах, типа: «Дорогая, ты помнишь? Хотя не знаю, помнишь ли, ведь разве может память существовать без головного убора?»
Ну не знаю, мне кажется, что если человек теряет близкого, он плачет и кушает, но уж точно не рассуждает красивостями, он вообще рассуждать не может. А этот…какой-то чудик этот Синеусов. Но меня сейчас больше волнует Фальтер. Что он увидел перед тем, как сойти с ума, кроме своего большого живота?
В общем, я подумала, что ничем не хуже этого самого Фальтера и решила тоже отыскать истину, в результате чего потеряла сон и решила воспользоваться этим обстоятельством, чтобы научиться делать пирожки. Мне никогда не удавалось сделать такие же пирожки, как моей маме. У нее они всегда были изящные и румяные, как на картинке, и начинка никогда не вываливалась из теста. Я так хотела бы стать похожей на мою маму! Уж ей то известна вся правда о жизни!
В-общем, долго я мучилась над секретом маминых пирожков и, что самое удивительное, смогла налепить много-много аппетитных маленьких ромбиков: с картошечкой и капусточкой. А поскольку муж мой к пирожкам равнодушен, то все они достались мне одной. И аппетит меня не подвел — я всё ела и думала: каково было бедному Фальтеру, под тяжестью-то такой! Не мудрено, что он располнел и превратился в медузу. Я бы на его месте и не так располнела! И тут я вспомнила, что давно не вставала на весы. Решила встать и ахнула: 120 кг! Неужели правда, и я, как и Фальтер, приближаюсь к познанию абсолютной истины?
Я уже привыкла, что в метро мне место сразу два человека уступают, потому что на одно место помещается только одна моя ягодица. А однажды я заприметила в метро одно место и попросила молодого человека на соседнем пересесть на место напротив, чтобы я могла уместиться. А он, наглец, кинул мне: «Посадите половину себя туда, а мне и здесь хорошо!» И заткнул уши наушниками.
Еще муж, хорош малый, начал намекать мне на мои лишние килограммы. Хватает, например, меня за зад и говорит: «Ух, какая тушка, пора на забой». Или, после сытного обеда, когда я расстегиваю верхнюю пуговичку на брюках, чтобы не сдавливала живот, спрашивает ненароком: «Дорогая, а ты случайно не беременна?». Если я и забеременею, то уж точно случайно, так давно муж не исполнял своих супружеских обязанностей! Говорит, что устал. У него вечно какие-то отговорки. То устал, то голова болит, то еще что-нибудь.
Недавно по телевизору показывали репортаж про Израиль, в котором рассказывали, что по ихней Библии иудейки на мужей своих в суд подать могут, если те обязанностей своих не исполняют. Да что там суд, развестись могут! Будь я иудейкой, давно бы уже пожаловалась и на развод подала. А так… Что уж там, приходится полагаться только на случайность. Ну скажите, в таких условиях разве до истины?
Вообще, кто это решил, что такое норма? Почему худые считаются красивыми? Ничего красивого в них нет — кости да кожа. А уж к истине на голодный желудок точно не приблизишься. Я так думаю, что все умные и интересные люди любят поесть. Сколько раз меня уже пытались посадить на диеты, но я твердо решила, что диеты — это не про меня. Это пусть другие считают калории и килограммы, а я не буду!
И вообще, что такое истина? А то некоторые думают, что раз книжки читают, то самые умные? Да у меня дома куча книг и я знаю заглавия почти их всех, но это же не значит, что я всё знаю. Для тех людей, которые считают, что худые красивее полных, источник абсолютной истины — обычные напольные весы. Им кажется, что каждый потерянный килограмм приближает их к идеалу. Как бы не так!
Вторник
Тьфу ты черт! Не успела заснуть, как он тут как тут. Какой же прожорливый этот Синеусов!
Приснилось, как ведут его, словно маленького ребенка, держа под локоть, сестра и зять Фальтера. А ведут они его не куда-нибудь, а в психиатрическое отделение больницы. Наверное, надоел он им со своим бредом о жене. Привели, значит, в больницу. Завели в кабинет психиатра и говорят:
— Принимайте, доктор, нового пациента.
Оказалось, что Синеусов — это вовсе не Синеусов, а месье Moustache-Bleu и он очень возмущается, если называют его иначе, потому что он, мол, приехал из какого-то далекого города. Неужто из Владивостока?
— Хорошо, месье-как-вас-там, — соглашается психиатр. — В чем ваша проблема?
Синеусов посмотрел на него пристально и вскрикнул.
— Что? Что-то не так в моей внешности? — спросил врач.
— Я вас узнал! Я вас узнал! — закричал Синеусов. — Вы тот самый итальянский психиатр! Вы должны быть мертвы — вам Фальтер рассказал тайну, от которой с вами случился сердечный приступ! — негодовал Синеусов.
— Но я здесь, с вами. Получается одно из двух: либо я жив, либо вы тоже мертвы. Выбирайте, что вам удобнее.
— Вы мне заговариваете зубы! Все психиатры — обманщики! Прикидываются, что умерли, а на самом деле живы. Как вам не стыдно?!
— За что мне должно быть стыдно: за то, что жив, или за то, что психиатр?
— И за то, и за другое! — ответил Синеусов.
— Хорошо. Считайте, что мне уже стыдно. Итак, чем еще я могу вам помочь?
— Я хочу видеть своих жену и ребенка! — потребовал Синеусов.
— Я вас понимаю, — равнодушно сказал психиатр. — Хотите поговорить об этом без свидетелей? — Психиатр жестом попросил сестру и зятя Фальтера, ожидающих за спиной Синеусова, выйти из кабинета.
— Мне снился сон, — начал Синеусов. Самое интересное, что в моем сне странным образом тоже изменилась картинка и я стала смотреть сон Синеусова как в кино.
— Мальчуган, — продолжил Синеусов, — такой пухленький паренек лет шести, бежал по дорожке, на которой я в это время копал яму. Паренек угодил в эту яму, а вслед за ним бросилась и моя жена. Я пошел их искать в лесу, вдруг из этой ямы есть выход где-нибудь там, выкрикивал их имена, но темнело, а я так и не находил. Когда я уже подумал, что мне их не отыскать, увидел огонь и помчался ему навстречу даже не задумываясь о том, что меня может подстерегать опасность. И каково было мое удивление, когда я увидел, что из земли, словно репа, вылупляется детская головка. Сначала голова, потом туловище и ручки, а уж дальше я наклонился и вытянул измазанного в слизи и земле ребеночка. Он был такой славный, наш сын: розовый и пухлый, как пупсик. Знаете, в детских магазинах продают кукол новорожденных младенцев, а к ним догадливые фабриканты добавляют целый набор из сосок и пеленок. Точно такой — кукольный — и был наш малыш. Я укутал пупсика в свой свитер и стал думать, чем бы его покормить, потому что ребенок захныкал.
В это время мимо костра во сне Синеусова проходила я. Синеусов спросил, не найдется ли у меня грудного молока, чтобы покормить его сына.
— А где его мать? — спрашиваю (как будто сама не знаю).
Он ответил, что жена умерла и оставила ему на память о себе ребеночка, который сейчас, минуту назад, и родился здесь.
Ни о чем больше не спрашивая, я обнажила распухшую от молока грудь и приложила к ней младенца. Я была так счастлива кормить ребенка, это непередаваемое чувство облегчения и удовольствия! И, спрашивается, как бы я могла его накормить, будь я худышкой?! Откуда у худышек молоко? Ох, как бы мне хотелось покормить ребеночка, но не во сне, а наяву. Я потянулась было в полудреме к мужу, чтобы сказать ему об этом, но он лишь отмахнулся от меня: «Дай поспать, мне завтра рано вставать!».
И всё. От этих слов сон ушел. Я надела халат и пошла на кухню делать блинчики. Боже, как же я мечтаю о ребеночке! Но разве мужу об этом скажешь? Придется, наверное, идти на всякие хитрости. Ну почему муж никак не хочет понять, что дети — это правда жизни?!
Среда
Утром муж поставил мне ультиматум: либо я худею, либо он разводится. И ушел, даже не допив чай. Муж у меня худой и длинный, а я маленькая и…ну сами знаете. Так вот, как мы будем заниматься этим самым, если я тоже буду худой? Это же кости будут о кости тереться! И больно, и синяки оставаться будут. А так как у меня есть подушка безопасности в виде мягкого тела, мы занимаемся (занимались) этим самым в комфортных условиях, без травм. Ну что мужу еще нужно, пристал со своей диетой. Насмотрится на работе на худышек, а потом домой как закодированный придет и начинает свою песню. Нет, надо с этим что-то делать. Может к гадалке пойти и посмотреть, а вдруг у него любовница? Я ей быстро ноги то поотрываю, этой курице, если на мужа на моего позарится. Да, надо к гадалке, она то мне всю правду расскажет, и о жизни, и о муже.
В-общем, вынуждена я сесть на диету, чтобы мужу угодить. Накупила диетических продуктов, вместо белого хлеба — хлеб с отрубями, вместо масла — маргарин, вместо 40-процентной сметаны — пятипроцентную, ну а сыр с колбасой обычные, диетических я не нашла. Пришла домой, наварила себе пельменей, положила сметанки низкокалорийной и подумала, что диета — это не так уж и страшно. Я то думала, что нежирная сметана — совсем уж безвкусная, а она так, ничего, можно стерпеть. Я была рада, что и мужу угождаю, и себе в удовольствии не отказываю.
Но, видимо, что-то все-таки не так в этой сметане. Очень уж мне спать захотелось, скорее всего это от того, что в обезжиренной сметане мало энергетической ценности. Ну я решила, раз такое дело и я сижу на диете, то могу себе позволить прилечь на часок.
Только я уснула, как увидела, что Синеусов идет куда-то и бормочет себе что-то под нос. Ему на пути встречается мужчина, который останавливает его за рукав и представляется:
— Иммануил Кант, я приехал из Кёнигсберга!
— А вы не знаете, где мне найти Фальтера? — спрашивает Синеусов — он должен мне сказать, где прячется истина.
— Фальтер, — задумчиво отвечает Кант, как будто что-то вспоминает — А, Фальтер! Он же жулик! Вам не стоит ему верить. — И добавляет: — Если Фальтер что-то и знает, то только заглавия. А до сути вещей ему так же далеко, как обезьяне до человека. Это как если бы некто, чьи полки уставлены умными книгами и который знает только их заглавия, считал бы себя начитанным человеком. Но вы правильно сделали, что обратились ко мне. Я — единственный человек на свете, который знает истину.
— Зато я убил свою жену! — неожиданно хвастливо заявляет Синеусов, и тут он оборачивается и я вижу, что Синеусов — это мой муж.
Я от неожиданности проснулась и увидела, что на диване сидит мой муж собственной персоной и держит руку у меня на лбу.
— Что случилось? — спрашивает. — Ты что, заболела? Спишь на диване…
— Это все диета твоя. Мало ем, вот мне и хочется спать постоянно, — сонным голосом отвечаю я и зеваю.
— А, понятно. Ну ничего, ничего, скоро это пройдет. Ты мне ужин приготовила?
— Конечно, дорогой, — ответила я.
Я решила, что сегодня буду с мужем кроткой, как лань, а вечером надену красное нижнее белье и мы займемся этим самым. И, если повезет, через девять месяцев у нас будет ребеночек. Ну, в конце концов, нельзя же требовать от беременной женщины, а потом — кормящей матери, сидеть на диете! И нельзя бросить женщину с ребенком! Похоже, настал момент истины…
Четверг
Вчера у нас было это самое, стыдно вспомнить, как быстро все прошло. Я даже время засекла: ровно 11 секунд! Но главное не в этом, а в том, чтобы был толк. Поэтому я еще долго лежала с поднятыми ногами. Сегодня проснулась немного разбитой и меня сразу потянуло на солененькое. Я нажарила сковородку картошки, открыла банку с солеными огурцами и стала все это уплетать. Давно я себе не позволяла такого праздника души! Через десять минут после еды я почувствовала тошноту и решила прилечь. Я слышала, что беременные должны много спать и есть, потому что плод забирает кучу энергии. Я и не заметила, как уснула.
Синеусов схватил пеструю коробку с бумажными салфетками и стал вырывать один за другим белые лоскутки, то и дело поднося их к сухим глазам. Он опять сидел у психиатра.
— Это я виноват в ее смерти! А вы пытаетесь убедить меня, что она сама так решила! Похоже, вы так ничего и не поняли. Я очень хотел от неё ребеночка. Я потерял рассудок, надеялся, а вдруг повезет и она успеет родить до того, как умрет. — На минуту пациент замолчал, а потом воскликнул: — Доктор! А вы точно знаете, что не бывает такого, чтобы ребенок рождался у погибшей матери?
Врач несколько раз кашлянул, как бы поперхнувшись, а потом ответил:
— Да, как же, слышал. Это очень распространенное явление в наши дни. Таких детей еще называют трупсиками. Только для того, чтобы дети непременно родились, матерям во время беременности надо есть побольше жареной картошки и соленых огурцов. А ваша жена ела соленые огурцы во время беременности?
— Жареная картошка? Да от нее же толстеют, а моя жена должна быть стройной и красивой. Я не хочу, чтобы моя жена стала толстой и уродливой как медуза Горгона! — Синеусов обернулся и я опять увидела, что это вовсе не Синеусов, а мой муж.
Тут я проснулась, потому что у меня сильно болела голова. Значит, ребеночка он хочет, а жена ему не нужна! А я стольким для него пожертвовала, отдала ему свои лучшие годы, жду его с работы, готовлю, глажу, убираю. На что все? Если я умру, он даже помнить обо мне не будет. Синеусов вон как трогательно о жене вспоминает, а мой разве будет?
Мне стало так себя жалко, что я решила купить шоколадный тортик. К черту диеты, к черту! Нельзя ни в чем себе отказывать, особенно когда на улице холодно, а на душе кошки скребут. Помню, когда у меня были проблемы и мне было тоскливо, мама меня лечила — то пирожком, то пирожным, то шоколадкой. Иди, говорит, в свою комнату, полежи, а я тебе сейчас покушать принесу. Еда — это единственное правильное лекарство, уж мама то обманывать не стала бы. Вечером придет муж, и я ему всё скажу!
Пятница
Муж пришел вчера домой уставший и ужасно злой. Говорит, я ему спать не давала всю ночь и если его уволят, это будет моя вина. Зашел и сразу завалился на кровать — прямо в одежде. Ну я и не стала его будить. Пусть поспит, скоро выходные, можно будет спокойно поговорить.
Утром он ушел ни свет ни заря, я еще спала. Оставил на кухне, на самом видном месте, книгу под названием: «Лишний вес. Освободиться и забыть». А рядом записочка лежит: «Будь добра, прочти эту книгу. Ужинаю вне дома».
Я, конечно, книжку читать не стала, а вместо этого записалась на прием к гадалке. Очень мне хотелось узнать, с кем это мой муж будет сегодня ужинать.
Когда ехала в метро, не втягивала живот как обычно, а наоборот, выпячивала его, как делают это беременные, отчего ни у кого не возникало сомнений в моем интересном положении и мне уступили место сразу двое: парень и девушка, переглянувшись, встали со своих мест и предложили мне присесть. Честное слово, было очень приятно!
Пришла я к Кассандре (она так представилась), блондинке с пушистыми волосами и в длинной юбке, она и спрашивает:
— Как гадать будем: на картах или на кофейной гуще?
Я выбрала кофейную гущу, так как из-за волнения забыла позавтракать. Кофе было как нельзя кстати.
Через 5 минут гадалка вернулась с двумя чашечками кофе в руках. Дала мне мою и сказала, чтобы я выпила всю чашку одним глотком и при этом думала о своей проблеме.
— А когда допьете, — объясняла она, — не говоря ни слова, переверните чашку «от себя» и поставьте вверх дном на блюдце.
Для убедительности она продемонстрировала мне весь процесс со своей чашкой. Когда я выпила кофе (ужасно горький был кофе), мы подождали минуту, пока гуща спустится по стенкам, а потом Кассандра взяла чашку и стала гадать.
— Вы в интересном, неоднозначном, положении, — сказала Кассандра и посмотрела на меня внимательно, как будто читала она не по кофейной гуще, а по моим глазам. Я еле заметно кивнула. Мне не хотелось раскрывать ей карты о моей ситуации, а было интересно, что она скажет сама.
— Я вижу, что вас ждут серьезные перемены. И то, положительно ли эти перемены скажутся на вашем будущем, зависит только от вашего решения…
— А что с вопросом, который я держала в уме, когда пила кофе? Какой вы дадите на него ответ? — нетерпеливо спросила я.
— Мой ответ будет таким: да!
— Да? Да!? Вы уверены?
— Я всегда уверена в своих ответах, — обижено вымолвила Кассандра. А теперь, если вам хочется продолжение сеанса или ответа еще на один вопрос, необходимо оплатить 100 долларов. Правда не бывает бесплатной.
— Нет уж, спасибо, мне на сегодня достаточно! — сказала я и выбежала из душной, пропитанной благовониями, комнаты гадалки.
Выйдя на улицу, я все шептала: «Да! Да? Да ладно? Неужели? Вот оно что, оказывается! Надо же! Да! Да…»
Прохожие, должно быть, принимали меня за сумасшедшую, но мне наплевать. Я получила ответ на свой вопрос.
Суббота
Пошли месячные.
………………………………………